Снейп, взявший на себя командование, грубо подтолкнул Малфоя к границе защитных чар Хогвартса и приказал всем соратникам по Темной стороне срочно уходить, а сам все же обернулся к Поттеру.
– Я знаю, зачем ты его убил! – прокричал Гарри, стараясь подойти ближе, но Снейп остановил его колдовством, заставив споткнуться и, больно ударившись коленями, растянуться на земле. Вскочив на ноги, Поттер попытался ответить взаимностью: – Инкарцеро! – но Снейп лишь криво усмехнулся и еле заметным движением волшебной палочки отбил проклятие. – Ты не сбежишь! Я всем расскажу правду! Настоящую правду! Ступефай! – заклятие опять не попало в цель, но слова Гарри явно привлекли внимание. – Я уверен, что он тебя попросил…
– Замолчи, Поттер! – Снейп сверлил Гарри свирепым взглядом.
– Не затыкай мне рот! Объяснись! Зачем ты не дал мне стать…
– Не трать силы! – Снейп вновь свалил Гарри с ног, заодно выбив из рук волшебную палочку, а затем подскочил к нему и гневно заявил: – Я буду останавливать тебя снова и снова, не позволяя молоть чепуху, пока ты не научишься надежно держать рот на замке, а глупые догадки в своей дурной голове! Не смей!.. Не смей считать себя умнее всех, сопляк! – после этого он развернулся и, пока Гарри искал свою палочку, торопливо покинул территорию школы.
Оставшиеся до каникул дни прошли как во сне. Все людские поступки и слова казались Гарри какими-то ненастоящими, лживыми или содержавшими двойной смысл. А еще больше бесило, что все вокруг почему-то полагали, будто знают, что он ощущает и что должен делать. Одни спешили посочувствовать ему из-за потери наставника – и с чего они решили, что Дамблдор им был для Гарри? Странные занятия, которые директор изредка проводил в последний год, скорее походили на психологические головоломки, чем на обучение чему-то полезному. Другие были убеждены, что именно Гарри теперь возглавит сопротивление Волдеморту, почему-то забывая, что он всего-навсего студент.
Похороны Дамблдора превратились в ужасное испытание. Гарри не имел представления, откуда стало известно, что это Снейп убил директора. Сам он никому не рассказывал подробностей того, что произошло на Астрономической башне, да никто у него и не спрашивал, даже друзья, хотя они и были в курсе, что в ту ночь Гарри куда-то отправлялся с Дамблдором. Но как бы то ни было, все кругом перешептывались, проклиная Снейпа и его предательство. Поттеру хотелось верить, что он не ошибся в оценке Северуса, и тот все же был на одной с ним стороне. А еще он надеялся, что правильно понял его слова, произнесенные там, у горящей хижины лесника, о необходимости молчать об истинном положении дел. Гарри жаждал выйти перед всеми и признаться, что это он собственными руками отравил величайшего волшебника Британии, но в его памяти всплывала фраза: «Не смей считать себя умнее всех». Директор позаботился, чтобы Гарри не обнаружили Пожиратели, а Снейп взял на себя вину за убийство – это явно сделали с определенной целью, и их жертвы нельзя было обесценить своим раскаянием. От невозможности выложить правду становилось во сто раз горше, а слышать нападки в адрес того, кто стал платой за свободу и незапятнанное имя, было невыносимо. Когда друзья говорили, что им жаль Дамблдора, Гарри еле сдерживал желание накричать на них и объяснить, что тому уже все равно, а пожалеть надо тех, кто так неосмотрительно дал директору клятву, а потом, исполняя его волю, совершил убийство, с памятью о котором теперь придется мириться всю жизнь! Ему хотелось растолковать этим шипящим злобные обвинения подросткам, что Снейп не заслуживал порицания, что он, напротив, оказался настолько храбр, что сумел найти в себе мужество облегчить отравленному старику уход в мир иной. И если уж им так сильно был нужен тот, на кого следует направить свой праведный гнев, то Гарри готов стать им, ибо и в самом деле виновен. Однако приходилось, стиснув зубы, терпеть сочувственные взгляды и похлопывания по плечу, будто это умер его родственник.
***
Гарри печально улыбнулся, перечитав очередную главу своих Хроник. Он хорошо помнил те моменты, когда, стоя у мраморного памятника на могиле Дамблдора, мысленно обращался к нему с единственным вопросом – зачем понадобилось делать из Гарри убийцу, а из Северуса – щит для него? Тогда он еще не знал, какие потрясения ждут его впереди, и наивно полагал, что это было самое сложное время в его жизни.
========== Страница 4. Найти и потерять ==========
Скитания Поттера и его друзей в поисках крестражей напоминали метания слепых котят. Раздражение Гарри на Дамблдора и его любовь к загадкам и иносказаниям усиливалось с каждой неделей, проведенной в пустых догадках и предположениях. Чем дальше, тем отчетливее приходило понимание, что, видимо, тот и сам не представлял, где спрятаны осколки души Темного Лорда. Среди серости будней, по большей части сводившихся к заботе о собственной безопасности и о мало-мальски приемлемом пропитании, Гарри отдыхал душой, лишь если удавалось побыть немного наедине со своими мыслями. Обычно такое становилось доступным во время ночных дежурств, когда Рон и Гермиона наконец-то успокаивались, переставали ссориться по любому поводу и укладывались спать. Тогда можно было снова окунуться в мир, наполненный ехидными и язвительными замечаниями Снейпа и его пронзительными хищными взглядами, и опять бесконечно анализировать все его слова и действия. Гарри довольно быстро пришел к выводу, что Дамблдор заранее знал, чем закончится их поход за крестражем. Разумеется, нельзя было не восхититься его личной стойкостью в стремлении достичь необходимых результатов в борьбе с Волдемортом даже ценой собственной жизни, но и забыть о его требовательной жестокости у Гарри тоже не получалось. Ведь если выводы были верными, а Гарри не находил причин сомневаться в этом, то выходило, что директор и Снейпа каким-то образом заставил приложить руку к своему убийству. Возможно, и там не обошлось без клятвы или Нерушимого обета. Чем дольше Гарри думал о Северусе, тем сильнее ощущал, что скучает по нему, и чувство это только увеличивалось с каждым прожитым днем, постепенно перерастая в тоску и жажду хотя бы на миг встретиться и убедиться, что с ним все в порядке.
Когда до их компании дошли сведения о том, что Снейп, назначенный директором Хогвартса новым правительством магической Британии, отправляет учащихся на отработки к Хагриду, Гарри чуть не прокололся, заявив, что он молодец. Рон тогда вылупился так, словно увидел перед собой живую мантикору, а Гермиона тоном, столь же язвительным, как обычно у самого Снейпа, поспешила поинтересоваться:
– Чем же предатель заслужил такую похвалу?
– А что непонятного? Вы не в курсе, что такое ирония? – Поттеру пришлось притвориться, что он насмехался над тем, чьи действия говорили сами за себя – Северус как мог оберегал неразумных студентов, нарывавшихся на неприятности. Для Гарри подобное было очевидно без дополнительных комментариев, и он очень удивлялся, почему другие не замечают этого. – Снейп сглупил и выбрал наказание, которое скорее является наградой, чем тяжкой повинностью. Разве не так?
– Ты считаешь, что ночные походы в Запретный лес – это развлечение? – Гермиона с недоумением покачала головой.
– Но они же с Хагридом! – Гарри смотрел на своих друзей и не понимал, из-за чего их так рассердило его объяснение. – По-вашему, было бы лучше, если бы их Кэрроу угостили Круцио?
– Лучше бы этот сальноволосый ублюдок не убивал Дамблдора, тогда и всяких Пожирателей в школе не оказалось бы! – Рон регулярно поднимал эту тему и подолгу выдумывал разные обидные прозвища для Снейпа. Гарри обычно в таких случаях прикусывал щеку изнутри, чтобы не выболтать правду. Хотя ему порой и тяжело было выносить присутствие постоянно то ругавшихся, то мирившихся Рона и Гермионы, все же оставаться в одиночестве никак не хотелось. А то, что они, узнав правду о смерти Дамблдора, бросят его в тот же миг, он не сомневался. У него были отличные друзья, но здесь вставал вопрос не о доверии и преданности, а о преступлении против того, кто был центром всей идеологии сопротивления. – Ты уже забыл, что там находится Джинни, между прочим – твоя девушка. И это ей приходится отправляться в лес с кентаврами, акромантулами и всякими другими тварями.
Гарри в тот момент впервые осознал, что ни разу в последние недели не вспоминал о Джинни, тем более в каком-то особом качестве. Он и раньше догадывался, что у них с сестрой Рона вряд ли получится что-нибудь толковое, а теперь и вовсе об этом казалось лишним говорить. Все мысли были заняты Северусом и тревогой за него. Нет, конечно, Гарри переживал за всех товарищей, пребывавших сейчас в Хогвартсе, но считал, что они зря устраивали там акции протеста, из-за которых сами и страдали, да еще и добавляли работы Снейпу. Свое мнение по этому поводу Поттер друзьям высказал лишь однажды, но понимания не дождался, а только удостоился от Рона сравнения с трусливыми слизеринцами, которые не способны на решительные действия.