В мангровых зарослях сыро, сумрачно, стоит пугающая тишина. Ветви и корни деревьев висят неподвижно, словно мертвые. Рядом с деревьями высотой более двадцати пяти метров и до двух метров в обхвате виднеется низкий кустарник. Из ила поднимаются дыхательные корни — они торчат словно свечи или извиваются как змеи.
Воздух наполнен тучами москитов, комаров, слепней. Они миллиардами размножаются в дуплах деревьев, где застаивается вода от дождей.
— Вот где очаг лихорадки! — произнес вслух Демидов.
Когда прошли еще дальше, заметили несколько птиц — то были цапли, красноносые ибисы и фламинго. На не залитых водой прогалинах, между манграми виднелись усеченные конусы, сложенные из затвердевшего ила, — гнезда фламинго.
Капитан рассказывал морякам:
— В таких зарослях лет сто — полтораста тому назад пираты прятали груз черного дерева, как называли тогда работорговцы негров-невольников. Я где-то недавно читал, что и в наши дни японцы получили ряд концессий на разработку мангровых зарослей — кора этих деревьев хороший дубитель. А когда голландцы обследовали эти концессии, то обнаружили замаскированные бетонные площадки, устроенные якобы для занятия спортом. На самом же деле это были аэродромы и площадки для орудий. Малайцы говорят, что здесь, на острове, тоже была японская концессия. Да, японские империалисты давно готовились к захвату многих островов Тихого океана, — задумчиво закончил капитан.
Вдруг Датук остановился и тихо проговорил:
— Капитан, вон калонги — летучие собаки.
И действительно, там, куда показывал рукой Датук, на ветвях мангровых деревьев, среди длинных лиан, моряки увидели диковинных летающих собак, похожих издали на летучих мышей. Они расправляли свои крылья и усаживались на ветви. Оттуда доносились звуки, напоминающие шипение гусей: летучие собаки засыпали.
Вскоре нашли длинных, похожих на змею рыб; их было много, и Датук сказал, что они съедобны.
Вода отступила, так как начался отлив, и на чернеющей илистой земле в зеленоватом лунном свете сверкали только небольшие лужи, оставшиеся в углублениях. Спускающиеся с вершин деревьев и глубоко уходящие в ил воздушные корни казались гигантскими ходулями.
Долго моряки пробирались среди зарослей мангровых деревьев, где порхали огромные синие бабочки с какими-то зелеными прожилками, отливающими разными цветами. Неожиданно Друт остановился. Он увидел лиану толщиной не более четырех сантиметров, сначала поднимающуюся по стволу пальмы до самой вершины, затем опускающуюся на крону более низкого дерева и опять ползущую на еще более высокое дерево… Лиана была длиной не менее двухсот метров. Датук сказал, что это ратанг — самое длинное растение на острове.
На обратном пути Датук рассказал сказку. Это был ответ на вопрос Александра Африкановича, почему малайцы не ходят в глубь зарослей острова, туда, где виднелись вершины вулканов.
Сказка была короткой.
— Там, в джунглях, есть поселок. Все хижины в нем построены из человеческих костей, а крыши их покрыты длинными волосами женщин. — Темные глаза Датука смотрели куда-то вдаль, через головы слушателей, в сторону джунглей, откуда только что вышли моряки. Там, в призрачном свете луны, виднелась вершина вулкана. Датук сопровождал свой рассказ скупыми жестами. — Тигры построили этот поселок и живут в нем. Амир Кампонга — злой дух — ночью становится тигром, а днем принимает облик человека. Крадучись, выходит на тропинку и, если встретит путников, приглашает их в поселок. Духи в виде красивых девушек ласково встречают гостей. Это тоже тигры… А ночью хищники съедают людей. Ничего не поделаешь! Такова участь тех, кто слишком доверчив, — закончил свою сказку Датук и замолчал. Затем добавил: — Зачем ходить далеко в джунгли человеку, ему хватит берега, а джунгли зверям нужны…
— Человеку надо все знать, весь мир, — заметил капитан. И, подумав, заключил: — А друзьям нужно доверять. Как же иначе?..
Вечером Александр Африканович долго рассказывал больным товарищам о том, что они видели по дороге в джунгли. Полумрак стоял в хижине. Моряки с интересом слушали рассказ капитана, жалея, что не могут еще сами совершать такие походы.
Чтобы не пропадало зря время, Ефим Кириллович организовал занятия с кочегарами и машинистами.
Моряки внимательно слушали его. Видно было, что люди сильно скучали по работе на судне.
Продолжались и занятия по изучению английского языка. Члены экипажа часто вспоминали «Перекоп», рисовали в мечтах, как будет выглядеть новый «Перекоп». И были уверены, что он будет лучше прежнего. Говорили о том, что на Родине уже, вероятно, много построено новых судов, что после войны будет строиться еще больше пароходов — больших, комфортабельных. Старший механик вспоминал о плавании на первых траулерах, о встречах с Алексеем Максимовичем Горьким.