Почитаешь самостоятельно эту папку о потенциальных жертвах Деструкторов в структуре власти, найдешь много интересного. Полезная информация. А пока позволь мне закончить рассказ об основателе нашего ордена.
Итак, вслед за арестом и расстрелом бывшего наркома внутренних дел Ягоды, Ежов подверг той же участи его заместителей и начальников ведущих отделов ОГПУ. В их число входил и Бокий. 16-го мая 1937 года он был арестован как «хранитель Государственной тайны и тайный собиратель компромата на советских вождей». Его обвинили, как обычно в то время, во всех смертных грехах, в том числе и шпионаже в пользу врагов народа, за попытку установить связь с заграничным религиозно-мистическим центром «Шамбала» и за создание кружка по изучению мистического учения, в который входили люди, занимающиеся «шпионажем: в пользу Англии». В общем, ему приписали все, что можно, чтобы подвести к расстрельной статье.
Бокий был приговорен к расстрелу, назначенному на 15-е ноября 1937 года. Но благодаря тайным единомышленникам Глеба Ивановича, оставшимся на свободе в аппарате, ОГПУ, расстрела удалось избежать. Вместо Бокия расстреляли уголовника, подобранного в одной из тюрем, очень похожего на Глеба Ивановича. Ему удалось бежать. Он изменил внешность и фамилию. То, что Бокий остался жив, знали лишь те, кто организовывал этот побег. Для семьи и для официальной истории Бокий был навеки похоронен.
Сначала он скрывался в Костроме. Оттуда попытался помочь через своих спасителей избежать расстрела товарищам из кружка, в том числе и Барченко. Но серия новых арестов устранила одно важное звено в цепочке организации побега, и идея с треском провалилась. Более того, людям, спасшим Бокия, пришлось залечь «на дно».
Сам Глеб Иванович, дабы не подвергать опасности людей, у которых проживал, вынужден был в срочном порядке скрыться. Не сумев спасти товарищей, Бокий отправился на Алтай. Там он разыскал того «скромного человека», о котором упоминал Барченко после своей экспедиции 1925 года. При встрече с ним, по воспоминаниям самого Бокия, он поразился его глазам — притягательными, сияющими, словно излучавшими какую-то могучую силу. Тот человек долго смотрел на Бокия, а затем без предисловий и лишних слов представился. Оказывается, это был сам Межанин. Вот так еще в жизни бывает. Вроде Барченко — ученый, с таким усердием искавший Шамбалу, а Межанин открылся Бокию.
Вся отгадка этого парадокса уходит корнями в глубь человеческой души и тайных помыслов. Мы предполагаем, что никто и никогда не узнает то, о чем мы думаем и что движет нашими стремлениями. А фактически мы все, как на ладони, особенно для тех, кто непосредственно связан с Шамбалой. Причем наше местонахождение на Земном шаре не имеет для них никакого значения в качестве препятствия.
Ну а дальше Бокий получил то, о чем даже не смел мечтать. Межанин сделал из него достойного Сокровенника. Позже Глеб Иванович связался с оставшимися в живых своими товарищами, в том числе и его спасителями. Обучил всему, что постиг сам. Так и образовался наш тайный орден. Бокий дожил до 1964 года. Он лично принял от Межанина столь бесценный подарок Шамбалы — «частицу Чинтомания» и послания с манускриптом. После смерти Бокия новые члены группы уже постигали знания благодаря этим рукописям, историческим документам, спасенным от уничтожения в стенах НКВД в 1939 году, и, конечно, самим ученикам Бокия.
Надо отметить, что у Глеба Ивановича оказалась необычной не только жизнь, но даже смерть. Он был вполне здоров, несмотря на свой преклонный возраст. После той памятной встречи с Межаниным, в 1964 году, Бокий собрал всех своих друзей и сказал, что в духовных практиках ему открылся совершенно другой уровень реальностей, абсолютно несравнимый с земными понятиями. Он получил в него доступ и хочет покинуть это тело. Бокий сам назначил точное время, когда остановит свое сердце, еще шутил по этому поводу насчет точности истинных чекистов. Попрощавшись с друзьями, ровно в девятнадцать часов три минуты, с появлением на небе первой звезды, сердце его остановилось, как он и говорил…
Человек в штатском задумался о чем-то своем, а затем, словно опомнившись, произнес:
— Вот, пожалуй, все мое предисловие. Дальше знакомься с материалами сам, думай, размышляй, делай свои выводы. Оставляю тебя наедине с историей… Если что понадобится, вон прямой телефон с «диспетчером»… Ну, не буду тебе мешать…
Он по-дружески хлопнул Номо по плечу, попрощался и пошел к выходу. Мощная стальная дверь тяжело закрылась, точно отделив внутренний мир Номо от внешнего. Но Номо был даже рад такому долгожданному одиночеству, когда можно не спеша во всем разобраться, и особенно в себе. А что может быть лучше и прекраснее в такой тишине в качестве собеседника, чем книги и рукописи необычных, неординарных людей, тайных гениев своего времени…
Глава 3. ПРОБЛЕМА ПЕРВОСТЕПЕННОЙ ВАЖНОСТИ
Май 1994 года.
Прошло четыре месяца с того памятного дня посвящения Номо. Но воспоминания о нем до сих пор будоражили мысли свидетелей этого события. Для одних это стало своеобразным откровением, для других — подзарядкой внутренних убеждений, для третьих — весомым стимулом в нелегкой, каждодневной работе. Но, безусловно, каждый пережил свои особые потрясающие минуты, оставившие глубокий, незабываемый след в их душах.
В небольшой комнате собрались представители ордена славян из постсоветских государств, чтобы, так сказать, на «домашнем совете» решить назревшие проблемы в текущих делах. За окном шел проливной дождь. Стоял холодный май. Однако в самом помещении от пламени в камине исходило приятное тепло, которое создавало атмосферу домашнего уюта и располагало к продолжительной беседе.
За истекший период была проделана достаточно трудоемкая работа. После Бергедорфского форума на Номо, как они и предполагали, не просто обратили внимание. Его выступление заставило содрогнуться даже «акул» политики, представляющих интересы западных держав. О нем в одночасье заговорили в высших политических кругах Европы и Америки. А особо дальновидные политики всерьез задумались над этой фигурой в предложенной им новой «шахматной партии». Те проблемы; которые возникли сейчас перед орденом, отчасти были связаны именно с ответным ходом.
Во время обсуждения затронутых вопросов слово взял генерал-полковник из «братской страны ближнего зарубежья».
— У нас возникла серьезная проблема. И она вполне может перерасти в очень серьезную. Я в прошлый раз докладывал вам о нашем драгоценном объекте (условная кличка — Лорд) и о появившихся у нас сведениях, что его подмяли под себя Деструкторы. Так вот, теперь эти данные полностью подтвердились. В последнее время Лорд стал очень быстро подниматься. По данным контрразведки, его готовят на президентское кресло в нашей стране. Если это случится, то Эго разместит, свои базы у нас под самым носом!
Да, это действительно серьезная проблема, — произнес пожилой генерал. — Тем более, что эта страна отмечена на наших схемах как одно "из возможных мест «перекрестья»… Да и для Номо подобное деструктивное давление под боком более чем опасно, пока мы его не поставили у власти.
Зашевелились Деструкторы, видно, почуяли неладное.
Вот-вот…
Какие будут предложения?
Может, Лорда ликвидировать?
Мы уже об этом думали, — произнес генерал-докладчик. — Но на данном этапе это может поднять много ненужного шума. Он стал слишком заметной фигурой в сферах негласного влияния.
Может, проще перекупить его, если он столь жаден к деньгам, раз поддался на уговоры Деструкторов?
Да нет. Фактор денег здесь тоже не пройдет. У него очень много денег: неплохая поддержка со стороны империи Эго, да и своих финансов достаточно. Он опирается на властные криминальные структуры с миллиардными оборотами. Нет, деньги здесь не помогут.
На некоторое время в воздухе повисла напряженная тишина, а потом один из участников предложил:
Ну, если он так уверенно опирается на криминал, значит надо выбить эту опору у него из-под ног. Рухнет опора, рухнут и все пристройки к ней. А на руинах Деструкторам просто нечего будет делать.
Точно! Да и наши финансовые магнаты отвернутся от него.
Нужно не просто разрушить эту опору, но и достать такой серьезный компромат, чтобы от услуг Лорда отказались не только в этой стране, но и за рубежом.