В целом гараж и рабоче-жилая каморка выглядели одинаково — порядок, чистота, продуманное удобство.
— Насмотрелся? — в улыбке старика сквозило понимание — Оценил?
— Оценил — признал я.
— И высока оценка твоя? Тут теперь только про тебя и говорят. Человек мол хоть сильный, молодой и даже не тупой.
Я рассмеялся:
— Надо же… Разошлась по Бункеру моя присказка.
— А такое не каждый день услышишь — в ответной усмешке было куда меньше веселья — Молодые у нас есть. Сильных среди них хватает. А вот ума нет совсем… Глянешь на них… и аж горечь к сердцу подкатывает. Жалко молодых. И на кой нарожали детишек безмозглых, прости меня Господь за слова такие…
Поморщившись, я промолчал.
— Так насколько высоко оценил гараж и каморку мои?
— Оценил высоко — медленно кивнул и, помедлив, покачал головой — Так высоко оценил, что сразу сделал пару выводов.
— И что за выводы такие?
— Первое — вы скорей всего человек в Бункере почти незаменимый и поэтому пользующийся в Замке определенной властью. При этом вы в эшелоны власти не рветесь, предпочитая оставаться на земле и выполнять важную работу.
— Ого… это все два твоих вывода?
— Нет. Второй мой вывод прост — в экспедицию вы рветесь сами, но вряд ли на это было получено одобрение из Замка. Скорей всего вы пошли наперекор их воле. Но сделать они ничего не могут — тут ведь не тюрьма и уйти вправе каждый.
— Хм… это откуда же такой вывод? Печка тебе моя шепнула? Или чайник просвистел?
— Нет — рассмеялся я — Все стало ясно, как только мы заговорили в первый раз. Не успели познакомиться, а вы тут же в категоричной форме заявили, что отправляетесь в составе экспедиции. Видимо недавно был какой-то неприятный разговор? — я глянул в стоящее под столом мусорное ведерко, где виднелся одинокий окурок и кучка еще влажной вроде как заварки.
— Был разговорчик неприятный — подтвердил Виккентий — Даже два, если считать короткую перепалку с Миленой.
— Работаете с ней?
— Ученица моя. И учитель. Во всем здешнем ей я помогаю разобраться. А во всем новомодном и электронном — она мне. Вот только я с трудом науку новую схватываю. Видать мозги от возраста совсем уж закостенели, раз в компьютерах ваших разобраться не получается.
— А зачем? — удивился я и широким жестом обвел все вокруг — Тут нужна прикладная механика. Без нее Бункер умрет. А без компьютеров — нет. Вполне себе будет жить. Но мы говорили о другом.
— Я отправляюсь с вами! — отрезал старик.
Я с сожалением развел руками:
— Нет. Не отправляетесь.
— И этот туда же! Да в Бункере и без меня хватает тех, кто способен трубу залатать и шестерню подтолкнуть!
— А есть умельцы, что в движках вездеходных лучше вашего разбираются?
— К-хм… — кашлянув, старик разлил желтоватый здешний «чай» по стаканам и придвинулся чуть ближе — Ты пойми, Охотник… засиделся я тут. Тридцать с лишним лет безропотно тяну лямку. Сколько лет жизни мне еще осталось?
Я пожал плечами:
— Может год. Может еще лет двадцать. Кто знает? Но если отправитесь со мной, то назад скорей всего не вернетесь.
Заглянув мне в глаза, Виккентий недоуменно моргнул:
— А ведь ты на самом деле так считаешь, Охотник.
— Считаю — кивнул я — Шансы на возвращение невелики. Я еще не видел карту с расположением других убежищ, но…
— Карту принесут — обнадежил меня старый механик и пододвинул стакан — Ты отведай чайку-то. Есть в нем сладость, но она не от сахара. Его тут нет ни крупицы. А вот снежный мох, если его правильно собрать и подсушить, собственную слабость дает. Годы на это ушли, но своего я добился и чай теперь пью здешний.