Сплавляются, скажем, герои по реке Данапр (понятно — Днепр) и видят на берегах его неизвестно как забредших сюда из Греции кентавров, над ними пролетает в огненной колеснице Аполлон, небрежно включенный ими в собственный пантеон:
«Один из наших древних богов… От наших за что-то изгнан, так он стал главным… почти главным богом далеко на юге. Правда, на зиму всегда возвращается в наши Леса…»
А мать Аполлона и Артемиды Лето, как доподлинно известно охотникам с каменными топорами, так и вовсе «из нашего племени невров»… Преодолев днепровские пороги, герои попадают не много не мало… в Запорожскую Сечь, даром что она образовалась в XVI веке нашей эры, а ее гостеприимным гетманом, кто бы мог подумать, был Конан, да, да, тот самый шварценегеровский Конан-варвар, который по свидетельству знающих конановедов жил за несколько тысяч лет до нашей эры. Киммериец, кстати… Оказавшись каким-то образом в песках и передвигаясь на верблюдах (конечно же, «кораблях пустыни»), бравые ребята забредают в киммерийский каганат, бегут из него на украденном ковре-самолете (то есть подключается свежий сказочный слой, уже из «1001 ночи»), попадают в плен к добрым и злым восточным магам, навещают неподвижного богатыря Святогора, который, между делом, оказывается последним из атлантов, общаются с избушкой на курьих ножках… (Изнакурнож, как названо это учреждение у Стругацких… Но у Никитина нет ни капли спасительного юмора, напротив, он, как говаривал Гегель, трудится со «звериной серьезностью»). Хозяйка избушки Баба Яга вдруг ударяется в экологические сетования и, упомянув мимоходом о ледниковом периоде, горюет по поводу загубленных мамонтов.
«Запамятовала, как их звали — молодой была, когда последнего на мясо пустили».
Олегу, который сам себя называет Вещим, то есть заглядывающим в будущее, бабка пророчит, что его щит будет висеть на вратах большого города. (До этого события должно пройти минимум веков пятнадцать). Затем и сам Олег становится магом, одним из Семи Тайных, управляющих миром, а его спутник Таргабай так и вообще языческим богом Сварогом; в дальнейшем автор уточняет, что он же был и Гераклом, которого греки ошибочно считали своим парнем, и заодно уж и великим скифским вождем…
Читая подобное алхимическое варево, трудно отделаться от мысли, что перед нами пародия, а лучше сказать — капустник. Но, пожалуй, для пародии эпопея, которая, видимо, перевалит за десяток томов, немного великовата.
Привлекает также язык, на котором изъясняются доисторические герои Никитина. Дикий охотник Мрак употребляет латинское слово «патриот» в современном его значении, сыплет современными пословицами и поговорками «эти волхвы крутые парни» или «не бери в голову», не стесняется и одесских оборотов — «бабушке своей скажи!», безмятежно цитирует… Маршака «открывает рыба рот, но не слышно, что поет», а Олег так и Мао Цзедуна «пусть лучше цветут все цветы»…
А чудеса все продолжаются. Скрывая свой возраст от девушек, Олег, озабоченный тем, что славянские племена враждуют друг с другом, в романе «Гиперборей» (1993 г.) чуть ли не за шиворот притаскивет им князя Рюрика безмятежно разбойничающего на острове Буян, который (Рюрик, а не остров) оказывается тех же славянских корней, как, впрочем, и все остальные народы Европы. А в двухтомном «Святом Граале» (1993-94 г.г.) Олег помогает одному крестоносцу перевезти с Востока в Британию чашу Грааля, встречается с Ильей Муромцем, а значит, и с Соловьем-Разбойником, Царевной-Лягушкой, многочисленными драконами, некоторым из которых приходится поотрубать головы, а иных использовать как транспортное средство. Ковер-самолет тоже порхает над Европой. Впрочем, есть и лирические отступления. Так, в промежутках между поединками Олег любит пофилософствовать о разнице между цивилизацией и культурой, не уступая, пожалуй, в толковании сих сложных субстанций самому Бердяеву. А один польский пан начинает оказывающуюся уже тогда актуальной дискуссию о всемирном жидовском заговоре… Успешно продравшись через весь материк и женив британского короля на русской княжне, Олег решает вернуться на родину…
О его дальнейшей судьбе мне прочитать не удалось (может быть, очередной том еще не вышел), но я подозреваю, что он должен же добраться до киевского престола, повесить щит на вратах Цареграда, отмстить неразумным хазарам и принять смерть от коня своего. Досадно, конечно, но против Пушкина Никитин вряд ли решится пойти, а то бы прожил Олег еще тысчонку лет — для него это не срок — и стал бы, например, президентом России. После Ельцина, конечно.