— Выбирай любой, пока мы здесь первые, — сказала она, подходя к крайнему слева. На шкафчике посередине я заметила черный квадрат, на котором находилась окружность с белым контуром. — Просто приложи руку. Твоя ладонь кодифицируется за счет светочувствительных фотодиодов и матрицы. Все просто. Так происходит идентификация. Можешь почувствовать легкое покалывание. Это нормально, — Ния демонстративно положила свою ладонь на дверцу шкафчика, и она с треском открылась. — Теперь — твоя очередь.
Я аккуратно повторила ее действия на рядом расположенном шкафчиком Нии. Ладонь и впрямь немного покалывало. Шкафчик непринужденно отворился со звонким треском, где я обнаружила темно-серый комбинезон. Специфический запах позволил понять, что этот шкаф был не просто местом хранения спецодежды, а, по совместительству, и местом автоматической стерилизации. Гениально.
— Это придется надевать? — с отвращением на лице воскликнула я.
— Да, — усмехнулась она, доставая аналогичный комбинезон. — Еще привыкнешь к этому наряду.
— Ний, я хочу уточнить, здесь мы катаемся на лошадях? — повела я брови, с сомнением взглянув на нее.
— Не совсем… хотя и это тоже присутствует. К твоему сведению, здесь мы катаемся на земных лошадках испанской и иберийской породы. Хоть где-то в уголках Академии для тебя будет что-то «обычное». Думаю, такие породы выбирали для разработки навыков учащихся на факультете безопасности. Временами они проводят турниры с применением этих лошадей. Конечно, я мало что об этом знаю, — объяснила она, выводя меня через другой вход, ведущий сразу на задний двор Академии.
Я встала как вскопанная среди уздечек, стойл, оград с песком. Через некоторое время все собрались в строй с появлением профессора Тома, а вернее — молодого с приемлемой для мужчины длиной волос, собранных в тонкий хвостик, сероглазого и очень даже симпатичного профессора.
— Рад приветствовать вас на моем занятии… — его голос был сильным и строгим, отчего я почувствовала себя словно в армии. Приходилось видеть. В кино. — Сегодня вы будете учиться правильно ухаживать за лошадью. Прошу вас пройти к стойлу и выбирать себе объект исследования. У вас могут возникнуть трудности при езде, если вы станете незначительно уделять внимание уходу.
Я представляла что-то достойное под словом «уход», но сильно… сильно ошибалась. Зайдя в стойло, я начала искать себе подходящее парнокопытное. Многие активно определялись с выбором, так что мне и выбирать толком не пришлось. Эти животные выглядели для меня опасно: мощное телосложение, крупные копыта, огромная голова. Не сказала бы, что я была разочарована тем, что по итогу мне досталось, хотя та изрядная черная лошадка с ровно подстриженной гривой весьма с отсутствием интереса покосилась на меня. Вообще я заметила, что все лошади в стойле были одинаково подстрижены, однако эта лошадка вызвала особую симпатию в придачу с чувством необъяснимого страха.
Все эти два часа я и делала, что слушала лекции профессора Тома, расчесывала лошадь, изучала повадки и то, что они означали, кормила, убирала то, что она опорожнила и опять кормила. Во время этого рода занятий профессор рассказывал нам веселые истории, касаемо ошибок по уходу животного, разных приспособлений, которые должны присутствовать при заведении лошади. И, в конце концов, я пришла к строгому выводу, что не хотела себе лошадь. Никогда. Ни за что.
— Оценивать здоровье можно по аппетиту, поведению и внешности. Такой фактор как «поведение» можно считать самым говорящим показателем состояния животного. Отклонения в поведении часто являются симптомом болезни… Вичвилл!
Я заставила себя обернуться.
— Чего Вы ждете? Вы раньше обращались с лошадью? — спросил меня молодой профессор, имеющий твердую жилку. Таких лучше не злить.
— Не приходилось, — тут же ответила я, покосившись на здоровую кобылу. — Я выполнила все основы, о которых Вы говорили, и мне кажется, что она уже сыта моим вниманием.
— Да, — одобрительно оценил взглядом он животное. — Так и есть. Вы выбрали очень прихотливую лошадь. У нее особый характер.
— Да, я заметила. Она отлично его проявляет. Им даются клички? — полюбопытствовала я, продолжая осторожно поглаживать темную красавицу, которой профессор явно симпатизировал.
— У каждого есть прозвище, — с этими словами он указал на надпись на седле, висевшего на ограждении.