А в следующую секунду парнишка чувствует рывок, адскую боль во всем теле и ребрах, и наконец Джек делает судорожный глоток воздуха. Серые глаза распахиваются, с искорками голубого. Морозный Дух в первое же мгновение встречается с золотыми глазами. Фрост приоткрывает рот, пытаясь сделать еще глоток воздуха, потом вспоминает, что он Дух, но все равно ему словно не хватает человеческой привычки.
— Джек! — родной, такой родной голос, только с незнакомыми интонациями, слишком мягкими, осторожными, неверящими, словно боясь спугнуть мираж. — Маленький Снежный, я думал потерял тебя навсегда…
Фросту кажется, что он слишком долго отсутствовал. Но черт возьми, всё та же поляна… Хранители, Кошмары. Он хочет ответить, но по новой боль врезается в сердце, молоденький Дух Холода выгибается в сильной хватке, запрокидывая голову, и вскрикивает в голос. Он ведь, черт, столько хотел сказать, а сейчас словно яд распространяется по телу… вновь. Джек запоздало ощущает, как знакомая энергия растекается по телу, вцепляется в плечо Питча, и найдя в себе силы, тихо проговаривает:
— Пустота…
Взгляд Короля меняется, Кромешник мотнув головой и тихо рыкнув, распугивает тень, которая была порванной броней на теле Джека. Знакомое прозрачно-белое пятно расползается уже на затягивающейся ране, но нити энергии всё еще живые. Черному Духу хочется поднять весь мир, а после опустить, и чтоб, к чертовой матери, все континенты разошлись, разорвалась земля, Духи погибли, люди, другие сущности, а главное паскудные Хранители и Луноликий.
Сказать, что он сошел с ума от боли и страха за это, не пойми как вернувшееся с того света чудо, это ничего не сказать. Таких эмоций Питч действительно никогда не испытывал, и по сравнению с болью от потери самого дорогого, его тьма и Кошмары, которые разрывали — сущий детский пустяк. Но Джек вернулся, неизвестно как… он ведь начал растворяться, прямо на его руках, но через чертову вечную минуту и неяркую голубую вспышку вернулся. А теперь пакостная энергия Безликого, которая судя по всему попала в хрупкое тело вместе с лунным лезвием, разъедает своей разрушительной силой.
Но с этим Кромешник справится. И тьма, бережно распространившись, уже поглощает все расползающиеся прозрачные паутинки энергии на мраморной коже. Быстрый взгляд на прижимающегося лбом к его груди мальчишку, и приходится взять себя под контроль, мягко оглаживая Снежного Духа по волосам.
— Терпи, — короткое и стараясь успокоить.
И Джек терпит, до середины, но после не выдерживает и кричит в голос: это невыносимое чувство, словно на живую медленными кусочками вырывают мясо, предварительно посыпав солью… Дрожь раскаленными мурашками проходится по телу, и всё что хочется Джеку — это свернуться в клубок и прижаться еще плотней к своему Королю. Он тихо скулит, прячась в надежных объятьях и понимая, что тьма бережно продолжает выжигать оставшиеся сгустки энергии. Но как же это больно и противно ощущается.
Приглушенный всхлип молоденького Духа, осторожный поцелуй на виске, Питч убирает последнюю ниточку белой энергии. И проверяет еще раз, с каким-то немыслимым облегчением понимая, что жизни его Снежному больше ничего не угрожает. Он думает, запоздало понимая, что это ощущение настолько яркое, что его любая победа, какой бы крупной не была за всю его жизнь, не идет ни в какое сравнение с возвращением Джека.
Питч удобнее прихватывает парнишку, прикрывая его черным плащом, и прижимает к себе. И теперь позволяет себе оглядеть поляну, испаряющуюся лужу — всё что осталось от Безликого, покореженных и просто перепуганных насмерть Хранителей и недобро рычит, собирая вокруг себя Кошмаров и теней. Джек тоже теперь может свободно вздохнуть, и сам обессилено кидает взгляд на Хранителей, думая, что сейчас уж точно всё закончилось и тихо севшим голосом проговаривает:
— Забери меня домой.
Когда Джек прикрывает глаза, поляна на мгновение исчезает, и в следующую минуту Питч переносит их домой. Приходится подняться, пройти пару шагов и уложить Джека на шкуры. Быстрый поцелуй в холодную щеку, приказывая тьме расползтись, и пока у самого остались хоть какие-то физические и моральные силы, ровно, как и эмоции еще под жестким контролем, Кромешник профессионально, ровно, как и в прошлый раз, перебинтовывает Джека черными бинтами из древнейшей тьмы.
«Глупый маленький Дух…» — крутится в голове, но он ни за что не назовет так Фроста сейчас. Единственное, что хочется — это обнять Джека, прижать к себе и просто мягко рассказать, как напугал, пересказать те слова, которые маленький Дух Снегов не услышал в последний момент, попросить прощения за то что ничего, в принципе ничего, не смог сделать. Питч осматривает полусонного Джека, усмехается его везению и такой же живучести. Он распускает быстро теней и закрывает полностью подземелья, разжигает по новой камин и приседает рядом на шкуры, поглаживая Фроста по волосам.
— Я не знаю, как тебе удалось выжить… Но лучшее, что когда-либо случалось в моей долгой жизни — это твое возвращение.
Беловолосый парнишка приоткрывает глаза, и благодаря слегка утихшей боли, может немного еще побыть в реальности и задержать надвигающийся сон. Он слабо, едва видимо, улыбается, довольствуясь теплыми прикосновениями на плече и на шее, где гладит его Бугимен.
— Ну, ты же звал меня… — сипло подтверждает Джек, а потом хмурится, и закусывает губу, — Ну, по крайней мере… Снежный точно было от тебя. На счет другого не знаю, может моя персональная фантазия…
— И как же звучали другие слова? — даже в этой неразберихе и бесконечно меняющихся эмоциях, своих и Джека, Кромешник вылавливает страх Снежного Духа и, наклонившись, внимательно заглядывает в любимые серебряные глаза,— Может, маленький? Мой родной? Любимый... Снежный? Моя Вселенная?
Взгляд Джека становится ясней, и он даже хочет привстать, внимательно осматривая своего Короля, но крепкая хватка и ему не позволяют даже пошевелиться. И Ледяной приоткрывает рот, желая сказать, но слова пропадают из головы, то ли от растерянности, то ли от бешеного счастья, которое взыграло из-за взаимности их чувств. А может из-за потери сил...
— Ничего не говори, хорошо? — мягко просит Питч. Он, не обращая внимания на свое порванное одеяние, забирается на шкуры, ложась рядом с Джеком, приобнимает его, и когда мальчишка утыкается холодным носиком ему в ключицу, магией медленно усыпляет Снежного, — Тебе нужен покой, а об остальном, позволь, позабочусь я, мой маленький Дух Снегов.
====== Эпилог ======
Где-то… совсем наверху, там, где глубокая тьма соседствует со звездами, в своем мирке — доме, бесновался Лунный Дух.
Вновь внезапный порыв, и из-за силы стены трескаются, осыпаясь белыми пластами и открывая вид на безмолвный и величественный космос.
Ломанные линии на руке идут выше уже подбираясь к предплечью, и Луноликий надсадно морщится. Его сила ему не помогает и он значительно ослаб за последнее время. За последние сутки. И всё из-за этих двух Духов. Видите ли, они друг без друга не могут! Видите ли, даже он не знал и не предполагал, что эти двое изначально должны были быть вместе. Луноликий думает о новом плане, но как только мысль формируется, теперь настолько знакомая ему боль прожигает руку, и он падает на пол, пораженно осматривая новую часть трещинок.
Нельзя идти Балансу наперекор. Он не имел право даже помогать Безликому, не говоря уже о том, чтоб подговорить Хранителей и торговаться с Ледяным, когда тот на несколько минут умер. Он должен был по-своему статусу сразу отправить его обратно. И, вообще, он не должен был позволить, чтобы от его оружия умирал неповинный Дух. Это непозволительно. Это недопустимо! Но всё вновь из-за желания властвовать и побеждать. А мощнейшая сила, которая ему подвластна, дана, чтобы следить и дарить добро, наказывать виновных и помогать людям. Но каждое последующее действие Луноликого было направлено во зло или во вред. Потому, сейчас собственная магия, по закону Баланса, отказывается от него, разрушая тело.
«Все должно быть не так!»
Но никто не слышит веками безмолвного Духа Света. И он больше не имеет право наносить вред. Ведь даже ему, рано или поздно, придется платить за свои поступки. Каждый Дух платит, если совершает зло. Впрочем, это Луноликий только начинает понимать, и только теперь на собственном примере.