С формальной точки зрения течение давности начинается с момента, когда должник допустил просрочку (п. 2 ст. 200 ГК РФ). Если считать, что до утраты должником оснований для откладывания исполнения после прекращения просрочки кредитора нет просрочки должника, как это прямо и написано в комментируемой норме, то логичным покажется вывод, что давность по требованию вышедшего из своей просрочки кредитора начнется не ранее такого выхода и созревания долга должника. По сути, начало течения давности по требованию кредитора к должнику в такой ситуации смещается вслед за смещением момента наступления просрочки должника. Но могут быть выдвинуты аргументы в пользу обратного решения – отказа от смещения момента начала течения давности. Например, если поставщик хотел поставить на условиях самовывоза январскую партию до 31 января согласно условиям договора, предупредил своевременно покупателя о готовности к отгрузке, но покупатель на три года задержал вывоз груза, но затем все-таки объявился и настаивает на отгрузке, кажется справедливо считать, что давность по этому требованию начинает течь с момента, с которого она текла бы, не допусти покупатель просрочку кредитора. Такое решение можно обосновать ссылкой на п. 4 ст. 1 ГК РФ (никто не вправе извлекать преимущества из своего незаконного поведения). Да, согласно известной максиме, для неспособного на иск давность течь не должна, но если эта неспособность добиться удовлетворения есть результат собственных нарушений кредитора, последний, возможно, не заслуживает защиты. Иначе получается, что кредитор своим неправомерным поведением произвольно удлиняет срок давности по своему требованию к должнику, что может показаться попросту несправедливым.
Но в целом следует заметить, что данный вопрос не прояснен и может вызывать споры. Такой же вопрос возникает и при использовании должником возражения о неисполнении встречного обязательства (см. комментарий к ст. 328 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса177). 3.8. Императивность
Согласно Постановлению Президиума ВАС РФ от 17 декабря 2013 г. № 12945/13 и Определению СКЭС ВС РФ от 28 марта 2017 г. № 305-ЭС16-17914 вытекающая из п. 3 ст. 405 и п. 1 ст. 406 ГК РФ норма о том, что просрочка должника исключается на фоне просрочки кредитора, императивна, и стороны не могут согласовать в договоре, что должник считается просрочившим и отвечает на просрочку, несмотря на то что кредитор не принимает исполнение.
Когда речь идет о просрочке кредитора в принятии исполнения или совершении действий, без совершения которых должник в принципе не мог приступить к исполнению обязательства, действительно, условие договора, возлагающее на должника ответственность за просрочку на фоне такого поведения кредитора, просто нелепо, противоречит природе вещей и нарушает принцип недопустимости извлечения преимуществ из своего неправомерного поведения (п. 4 ст. 1 ГК РФ). Поэтому такое отклонение от комментируемой нормы по воле сторон невозможно, принцип свободы договора здесь отступает. Впрочем, на практике трудно представить, что в каком-то договоре такая чепуха может быть согласована.
В то же время очевидно, что императивность данной нормы ограничена. Некоторые девиации вполне могут допускаться. Так, стороны могут отступить от комментируемой нормы, включив в договор условие о прекращении обязательства должника при просрочке в принятии исполнения.
Более тонкий вопрос может касаться условий договора, которые блокируют право должника задержать исполнение на фоне таких нарушений кредиторских обязанностей, которые не исключают в принципе возможность исполнения (например, нарушении обязанностей выдать расписку о получении платежа), но дают должнику право приостановить исполнение. В принципе, договорная свобода в этом отношении может допускаться в разумных пределах. Этот вопрос актуален для тех ситуаций, когда стороны в принципе не исключили саму соответствующую кредиторскую обязанность. Так, в силу доброй совести по умолчанию программа договорных правоотношений, вытекающих из договора бытового подряда, восполняется обязанностью заказчика обеспечить наличие электричества в помещении, и, если работники подрядчика не могут выполнять ремонт из-за отсутствия электричества, налицо нарушение кредиторской обязанности. Стороны, естественно, могут согласовать, что такая обязанность на заказчике не лежит, и подрядчику самостоятельно придется решать проблему электропитания своего оборудования и освещения (подробнее о пределах свободы исключения кредиторских обязанностей см. комментарий к п. 1 ст. 406 ГК РФ), и тогда не встанет в принципе вопрос о просрочке кредитора. Но теоретически они могут не исключить саму эту обязанность, а согласовать, что должник обязан выполнить работы в срок, несмотря на возможные сбои в электропитании, а в качестве последствия нарушения данной кредиторской обязанности оставить лишь взыскание с заказчика убытков в виде затрат подрядчика на аренду дизель-генератора и топливо к нему. Дополнительная литература