Утро наступило очень сырое и довольно прохладное. Но, это совершенно не мешало Пенни для ее прогулки. Сегодня она проедется окрестностями и внимательно все изучит. Возможно происшествие — лишь игра ее воображения. Может кто-то из охотников, но сейчас, же не сезон охоты, тем более она не слышала выстрелов. Ломая голову над этими вопросами, Пенелопа проехалась по окрестностям и даже побывала в примыкающей деревушке. Там она заскочила в булочную, где обычно толпилось много народу, но ничего интересного для себя не услышала, а ведь если что-то и случалось необычное, то местные сплетницы, бывало, через несколько часов уже обсуждали разные версии.
Прогуливаясь пешком, держа Капелану за поводья, она спокойно изучала местность. Бывала она здесь несколько раз в детстве, и теперь силилась припомнить обстановку и оценить новшества. Как вдруг услышала, что ее кто-то окликнул. Пенелопа повернулась и увидела женщину, которая ускорив шаг, направлялась к ней.
— Ах, барышня Эсмондхэйл! — воскликнула женщина и остановилась, чтобы отдышаться.
Пенелопа внимательно рассмотрела ее: на вид ей было около сорока-сорока пяти лет, среднего роста, хорошего телосложения, немного полновата, но это не бросалось так сильно в глаза. Темно-каштановые волосы, сплетенные в толстую косу, выглядывали из-под шляпки. Платье простого покроя, но очень опрятное и чистое. Черные глаза блестели от быстрой ходьбы, но добродушно улыбались. «Гусиные лапки» вокруг глаз немного проступали, а также мелкие морщинки около губ на схваченном загаром лице. Она улыбалась и очень радовалась встрече с Пенелопой.
— Барышня Эсмондхэйл, неуж-то, вы меня не опознали? — спросила она, пытливо разглядывая Пенелопу. — Вы так изменились, вы настоящая красавица, скажу я вам.
Голос уж больно был знаком, и Пенелопа, прищурившись, начала внимательно оглядывать женщину и искать ее образ в своей памяти. Потом после пяти минут усиленных раздумывания воскликнула:
— Ребекка Грин!
Женщина захлопала в ладоши от радости и покачала головой:
— Ах, барышня, а я боялась, что не узнаете. Да, я — Ребекка, в девичестве Грин, сейчас же миссис Ливерс.
Дело в том, что это няня Пен и Джули, которая тринадцать лет проработала в их доме и нянчилась с детишками. В отличие от всех гувернанток и учительниц, няню свою мисс Эсмондхэйл очень любила. Это единственный человек, который терпеливо мог сносить все проказы горячки Пенни и капризы Джулии. Никогда она не злилась, не жаловалась, всегда с улыбкой в хорошем настроении, мило щебеча по утрам: «Доброе утро, барышни. Солнышко взошло, пора и вам открывать свои глазки». Одевая их, рассказывала «свежо испеченные» басни и сказки, или просто мурлыкала песенки под нос. Днем прогуляется, почитает, сыграет с Пенни партию в волан и в прятки. Джулию усадит в укромное место, защищенное от ветра, развлекает ее пением, то передразниванием птичьих голосов, то смешными небылицами.
А когда Джулия поступила в школу, Ребекка распрощалась с обитателями дома и спустя месяц вышла замуж за достойного фермера и осталась жить в ближней деревушке.
— … Только вот все хотела с вами свидеться, когда вы со школы вернулись, но сами понимаете семья, хозяйство, дом, да и вашей матушки побаивалась, а вы барышня — не выездные были. Вот, а как вас по ту сторону дороги увидала, то сразу признала. Думаю, подойду, поздороваюсь, а то коли еще свидимся.
Пенелопа улыбнулась и прозаически ответила:
— Да, Ребекка — ты единственный человек, наверное, во всем мире, кто сумел меня выдержать, да еще и полюбить.
— Ах, мисс Эсмондхэйл, вы хоть и взбалмошная и немного гордячка, но вы — хорошая девушка, просто нрав у вас такой. Ох, не знаю, захотите ли ступить под мой кров, но так хочется вас с детишками познакомить, я ведь о вас много рассказывала.
— Ну, я не такая уж гордячка, а моей и без того плохой репутации, побывать у вас в гостях отнюдь не повредит.
Это был уютный деревенский домик, очень чистый и ухоженный. Заботливая хозяйка разбила перед крыльцом небольшой палисадник и выращивала красивые цветы. Когда они вошли, маленькая девочка лет шести, как раз протирала пыль, а через открытую дверь в кухню было видно, что девятилетняя дочка усердно моет тарелку.
— Это мои дочери: Агнесс и Мэри, — представила она малышек. — Так крошки, подойдите и поздоровайтесь с мисс Эсмондхэйл.