— Да, что-то устала… В последнее время какой-то упадок сил.
Машинка усыпительно жужжала, и я куда-то уплывала вместе с креслом. Не забыла ли я серёжки, которые мы с Машей выбрали и купили позавчера? А то как бы не пришлось возвращаться домой. Возвращаться — плохая примета, да и времени нет, за детьми опоздаю. Гул в голове нарастал, заглушая звук машинки, невесомость.
— Натэлла, не спи. Давно это с тобой?
Я вздрогнула и открыла глаза, вынырнув из гулкой невесомости. Яна сметала щёткой с моей шеи обрезки волос. Я пошевелилась в кресле, чтобы оторвать от него приросшее тело. Надо собраться, сейчас мне ехать за детьми.
Во рту пересохло, слабость. 13.15, успею выпить чаю, хоть немного взбодрюсь.
Чашка чая с пирожным в кафе немного придала мне сил, и в два часа я была уже возле школы, высматривала в толпе бегущих ребятишек моих детей. Вот они — пятиклассник Ваня и первоклассница Маша. Подбежали к машине, залезли на заднее сиденье, Ванька щёлкнул Машу по макушке. Та заныла:
— Мама, Ваня меня стукнул!
— Что ты врёшь, когда я тебя стукнул?
Я сказала:
— Дети, тихо. Ваня, ты пообедал в столовой?
— Не-а, не хочу, — ответил мой сын.
— Ваня, тебе же на тренировку!.. Если не будешь есть, откуда у тебя возьмутся силы? Ты клюшку не поднимешь. А ехать домой на обед сейчас уже нет времени.
В общем, обычная история. Я отвезла сына на хоккейную тренировку и сверилась с органайзером: забрать в 16.40.
— Машенька, а ты ходила в столовую?
— Нет, мама, я хочу кушать!
Значит, надо ехать домой и кормить её. Город-муравейник поглотил нас. Только бы не застрять в пробке, а то весь план к чёрту.
То, чего я опасалась, случилось: мы попали в пробку. Маша ёрзала, ныла, спрашивала, когда мы приедем, но что я могла ей сказать? Пробка рассасывалась медленно, а на меня к тому же опять начала наваливаться усталость. Не заснуть за рулём, ни в коем случае не засыпать! Жгучая пульсация в висках распространялась дальше, охватила уже и лоб.
— Мама… мам, — ныла Маша.
Не грубить ей: она мой ребёнок, и она не виновата, что у меня болит голова.
— Что, маленькая?
— Когда мы поедем серёжки одевать?
— Сегодня поедем, куколка. Если, конечно, выберемся из этой пробки.
Когда мы выбрались из пробки, было ясно, что домой мы заехать не успеем. Пришлось обедать в ближайшем кафе, а потом ехать в салон. Я усадила Машку в кресло. Энтузиазма у неё как-то поубавилось, она с испугом смотрела на инструменты. Опрятный бритоголовый молодой человек в белой рубашке с воротничком-стойкой с улыбкой склонился над ней:
— Ну, и чего мы боимся? Это же совсем не больно.
Через минуту довольная Маша уже любовалась собой в зеркале, трогая серёжки в ушах. До 16.40 ещё оставалось время, и я заехала в аптеку: я чувствовала, что если эту боль не унять, она свалит меня, а мне ещё ехать за Ваней, а потом ещё в больницу, не говоря уже о том, что надо было как-то дожить до вечера, чтобы поздравить Эдика. Спасительная белая пилюля с лёгким холодком растаяла на моём языке. Через пять минут голова отяжелела, но боль ушла. Уже в машине я прочла на флаконе:
«Внимание! После приёма препарата возможна сонливость, не принимать за рулём».
Чёрт, этого ещё не хватало. Надо как-то продержаться, не раскиснуть. Осталось совсем немного: только заехать за Ваней и в больницу, а потом уж домой — и спать. К возвращению Эдика надо быть в форме.
Каким-то чудом я не заснула за рулём и успела к 16.40 за Ваней. Как я и предполагала, он был голоден, как волк, но к 17.00 мне нужно было в больницу.
— Ванюша, потерпи немножко. Маме нужно съездить к доктору, а потом мы сразу поедем домой. Сегодня у папы день рождения, поэтому вечером у нас будет чай с тортом.
— Ура, торт! — закричала Маша и запрыгала на сиденье.
Ровно в 17.00 я вошла в кабинет доктора Шилова.
— Здравствуйте, доктор. Как там мои анализы?
Доктор Шилов, быстро перебиравший пальцами по кнопкам клавиатуры, взглянул на меня и, как мне показалось, слегка изменился в лице. Он перестал печатать и сказал:
— Гм, проходите. Присаживайтесь, поговорим.
Начало не предвещало ничего хорошего. С лёгким холодком в животе я села в кресло перед докторским столом. Доктор Шилов порылся в папке и достал какие-то листки, с полминуты перебирал их и всматривался. Пауза угрожающе затягивалась, молчание доктора заставило меня похолодеть.
— Вот ваши анализы, Натэлла, — начал он наконец. — В общем, мои опасения подтвердились. Боюсь, у меня для вас плохие новости.
У меня уже тряслись колени. Доктор Шилов положил листки перед собой, сцепил пальцы замком и, глядя куда-то между строк, медленно и негромко сказал: