****
Коленька погрузился в свои мысли. Он никогда не видел своего отца. Даже фото. На все вопросы мать или отмалчивалась, или рассказывала какие-то байки про капитана-полярника. Маленький Коля представлял себе бородатого мужчину с трубкой в углу рта, в шапке-ушанке и теплом тулупе. И ему всегда казалось, что они очень похожи. Может поэтому мальчика всегда привлекали корабли и море. Хотя на море он был всего пару раз, с мамой. Это было давно и уже порядком стерлось из памяти. Но образ отца-капитана навсегда врезался в память. Став старше, он горел желанием отыскать отца, но все расспросы матери ни к чему не приводили. Она только сильно огорчалась и ее глаза застилали слезы. Ни фамилии, ни адреса он не знал. Да и имя было под сомнением. В свидетельстве о рождении была фамилия матери и отчество-Сергеевич. Но Коля не был уверен, что это имя его отца. Его дед, мамин отец, тоже был Сергеем. А в графе отец стоял прочерк. Черта, за которой неизвестность и пустота.
Когда появилась первая партия опытного препарата, Коля первым делом попытался испытать его на себе. Он поставил намерение — увидеть реальную ситуацию встречи его родителей. И что произошло потом, после того, как мама поняла, что беременна. Через неделю приема, во сне ему явилась картинка — темная подворотня, переполненные ужасом и бессилием глаза матери. Компания пьяных мужчин. Мать просит не трогать ее, забрать сережки и деньги. Но они только смеются и еще больше распаляются. Все происходило, как в страшном кино, но без возможности закрыть глаза или выключить телевизор. Он наблюдал эту жуткую картину и хотел убежать подальше. Проснувшись, Коля долго приходил в себя. С одной стороны, он был рад, что это всего лишь сон. Но парень отчетливо понимал, что весь этот ужас — и есть та правда, которую он искал столько лет. Ведь препарат имел именно такое действие. Доставал из темных уголков подсознания реальные картинки. Даже те, которые происходили не с ним, а с его ближайшими и не совсем родственниками. Он слишком хорошо разбирался в теме генетики и возможностей ДНК человека, чтобы не верить в это. Теперь он не знал, хочет ли продолжать вспоминать дальше. Красивая картинка о капитане и несчастной любви сгорала в пламени его воспаленного мозга, уродливо корячилась в агонии, превращалась в пепел и постепенно стиралась из памяти. Так же, как и тяжелый сон о прошлом. Действие препарата было необратимым. Он мог остановить в памяти этот момент и проработать его. Но что бы это ему дало. Он даже не сможет понять, кто из этих четверых недочеловеков его отец. Да и надо ли ему это знать? Переписать бы прошлое, вернувшись в тот момент в подворотне. Представить, что мама пошла другой дорогой, или ее спас благородный юноша, будущий капитан-полярник. Было бы здорово. Изменить один нюанс в сюжете— и твоя жизнь могла бы начаться по другому, либо не начаться вовсе. Надо ли это— вторгаться в предназначенное судьбой? И существует ли судьба или можно все поменять? Пока он не закончит с препаратом, ответа он не получит. Но теперь ему еще сильнее захотелось закончить исследования и получить желаемый результат. Чтобы ответить себе на все вопросы. И помочь другим. И сделать этот мир лучше и чище.
Он подумал, что надо попробовать уговорить маму принять препарат. Чтобы и она смогла забыть то, что терзало ее сердце столько лет. Да еще и он со своими расспросами. Теперь то он понимал, как больно ранил ее и без того измученную душу. И не только словами, но и всем своим видом являясь напоминанием о произошедшем с ней ужасом. Ведь он совсем не был похож на мать. Напоминание длиною в жизнь. Любить того, кого хочется забыть навсегда, испытывать материнские чувства, холить и лелеять. И врагу такого не пожелаешь. А ведь она ни разу даже не прикрикнула на него, о наказаниях вообще речь не шла. Только бы она согласилась. Не сильно она верит в Коленькины эксперименты, считает — чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало.
****
Коля еще раз просмотрел стройный ряд формул. Где-то тут засела эта проклятая ошибка. Сидит и надменно ухмыляется ему. Он с бессильной злостью отключил компьютер от сети. Так, как будто это действие могло обесточить страдания матери и решить его проблемы. Встал, размялся и стал собираться домой.