— Спишитесь с Максом. Он всё обо мне знает. (Идут зачеркнутые слова: я же — или я не — знал, что Вам — последнего не разбираю.) — Сейчас комната, в которой я живу полна народу. Шумят и громко разговаривают и потому писать невозможно. Как только получу ответ от И<льи> Г<ригорьевича> с Вашим письмом — напишу подробно и много. Хочу отправить это письмо сейчас же, чтобы Вы поскорее получили его. Кроме того, даю еще о себе знать другим путем. И<лья> Г<ригорьевич> пишет, что Вы живете все там же. Мне приятно, что я могу себе представить окружающую Вас обстановку.
— Что мне Вам написать о своей жизни? Живу изо дня в день. Каждый день отвоевывается, каждый день приближает нашу встречу. Последнее дает мне бодрость и силу. А так — все вокруг очень плохо и безнадежно. Но об этом всем расскажу при свидании.
Очень мешают люди меня окружающие. Близких нет совсем. Большим для меня отдыхом были мои наезды к Максу. С Пра и с ним за эти годы я совсем сроднился и вот с кем я у него встречался. (Эти слова зачеркнуты, разобрала.)
— Надеюсь, что И<лья> Г<ригорьевич> вышлет мне Ваши новые стихи. Он пишет, что Вы много работаете, а я ничего из Ваших последних стихов не знаю.
Простите, радость моя, за смятенность письма. Вокруг невероятный галдеж.
Сейчас бегу на почту.
Берегите себя, заклинаю Вас. Вы и Аля — последнее и самое дорогое, что у меня есть.
Храни Вас Бог.
Ваш С.
<Из Ройяна в Мёдон>
6 июля 1928[8]
3 piece cuisine bord mer 2000 magnifique Pontaillac
Serge[9]
<В Фавьер>
<31 июля 1935 г.>
Дорогая моя Рыся,
— Пишу Вам вот по какому делу. Как бы Вы отнеслись, если бы мы приехали с Алей вместе?[10] На время моего пребывания можно бы принанять какой-либо угол или комнату франков по десяти (даже по 15) за день. Я могу себе это позволить, ибо приезжаю ненадолго и с’экономлю на здешнем пансионе и дороге (автомобиль). Мне бы хотелось приехать с Алей, т<ак> к<ак> второго такого случая не будет, а после моего отъезда к Вам — она хочет ехать домой, чего я допустить не хочу. Приехал бы с нею без предупреждения, но Аля меня уверяет, что Вы ее пригласили на гораздо позже, что осуществить будет невозможно.
Жду Вашего быстрого и точного ответа. Я бы жил с Вами, а Алю бы на время моего пребывания устроили бы на стороне.
Если ничто не помешает — буду у Вас 4 веч<ером> или 5 утр<ом>.
ДОЧЕРИ — ЭФРОН А.С
28 июня 1921 г
Родная моя девочка!
Я получил письмо от И<льи> Г<ригорьевича> — Он пишет, что видел тебя и передал мне те слова, что ты просила сказать мне от твоего имени. Спасибо, радость моя — вся любовь и все мысли мои с тобою и с мамой. Я верю — мы скоро увидимся и снова заживем вместе, с тем, чтобы никогда больше не расставаться.
За все время, как мы с тобой не виделись — я получил от тебя два письма, — одно из них с карточкой. Эти письма и карточка всюду ездят со мною. Попроси маму, если это не особенно трудно — сняться с тобою вместе и переслать мне фотографаю. Я тебя оставил совсем маленькой и мне бы очень хотелось видеть какой ты стала.
Береги себя и маму.
Напишу тебе гораздо больше в следующем письме, а это тороплюсь отправить скорее на почту, чтобы оно пошло сегодня же. Благословляю и целую тебя крепко.
Твой папа
15 сентября <1937 г.>
Дорогая моя Аленька,
Пишу тебе уже из Парижа на второй день по приезде. И, конечно, уже не из дому, а в кафе.
Во-первых, поздравляю тебя, моя дорогая, с 5 — 17 сен<тября>.[11] Письмо это ты получишь с опозданием, но во всяком случае будешь знать, что в этот день мы все о тебе вдвойне думали.
Подарки посылаю с Павлом.[12]
Во-вторых — поздравь Лилю.
В-третьих — видел Веру, видел великолепную скатерть и таинственные пакетики, к<отор>ые ждут Марину.
В-четвертых — большое письмо напишу из дому, а пока поздравительно тебя обнимаю, и Лилю и, вообще всех, кого обнимать следует.
А в-пятых: я вчера тебя видел во сне и мы дико с тобой веселились.
Мама посылает тебе целую серию карточек.
Будь здорова, моя родная. В твоем отъезде для меня единственно очень радостное — это мысль о встрече.
Твой папа
Мама приезжает через 2–3 дня. Пиши ей по городскому адресу.
10 июня <1938 г.>
<Из Одессы в Москву>
Дорогая моя Аленька.
Сегодня — всего несколько слов, ибо приказано лежать и лежать.[13] Вчера был очередной «дражемент» в течение двух часов.
12
Вероятно, Павел Балтер, сотрудник редакции газеты «Наша Родина» и «Союза возвращения на Родину».