Лингвистический погром новой теории не обескуражил ни профессора, ни мою Аню. Как авторитетно объяснила она позднее, любая новая теория принимается в штыки ретроградами, составляющими большинство в любых научных кругах. Но она, эта теория, несмотря на разгром, уже появилась в печатных изданиях, просочится в умы и, если она верна, возьмет свое рано или поздно.
– Жаль только, что в мире так мало носителей полянского языка – добавила она и нахмурилась.
Это была больная тема и я старался ее не касаться. Самый простой способ увеличить число говорящих по-полянски назывался "плодитесь и размножайтесь", но это дело продвигалось у нас туго. Точнее, оно не продвигалось совсем. В нашей немалых размеров квартире, которую я приобрел несколько лет назад после удачной сдачи проекта, было аж две спальни, но одна из них продолжала пустовать, так и не превратившись в детскую.
– Ты знаешь, что такое генетика? – спросила она меня как-то.
– Слышал вроде – обалдело пробормотал я.
– А ты не думал, что у нас может быть генетическая проблема? Ведь мы же из разных миров! И даже если Рои удастся доказать, что это наш мир потерял Луну, то останутся еще мутации генотипа. Ты же на тысячу лет младше меня и наша генетика могла оказаться несовместимой.
Еще не осознав, что она говорит, я смотрел на нее с умилением. Полтора года назад это была дикая средневековая девчонка. А теперь она рассуждает о генетической совместимости. Вот что Сеть с людьми делает. И тут до меня дошло…
– Помнишь, как я обещала родить тебе сына?
Еще бы не помнить! Это была наша первая ночь вместе и я никогда не забуду, как обе луны того мира соревновались в том, кто красивее высветит ее прекрасное тело.
– Конечно, это было тысячу лет назад…
Меня вполне устроила бы и дочка. Аня, которая давно уже была членом пары-тройки модных феминистских организаций и ходила на пилатес в чисто женской компании университетских подруг, прекрасно это понимала. Но обещание многовековой давности оставалось в силе. В тот раз я спустил неприятный разговор на тормозах, а сегодня обнаружил на журнальном столике красочную рекламу "Центра планирования семьи" при одной из центральных больниц. На анин напряженно-вопросительный взгляд я заметил, постаравшись убрать эмоции из голоса:
– Вообще-то туда надо идти вдвоем. Я отпрошусь на работе.
Морщинки на ее лице разгладились и темно-зеленые глаза, посветлев, блеснули знакомым изумрудом. Но ни в этот день, ни в последующие нам так и не довелось добраться до этого центра, потому что телефонный звонок Эйтана обрушился на нас как дамоклов меч.
– Немедленно приезжайте! – категорически потребовал он и на всякий случай добавил – Оба!
Дорога в Явне через почти всегда забитую транспортом тель-авивскую рокаду была мне хорошо знакома и памятна нескончаемыми пробками. Но сейчас был вечер пятницы, никто не мчался ни на работу, ни с работы и верный "хендай" доставил нас до Явне менее чем за час, несмотря на внушительный поток машин с молодежью, мечтающей оттянуться в "городе без перерыва". Охранник на воротах знал нас в лицо, доброжелательно кивнул и попросту махнул рукой. Во дворе нас никто не встречал, но это и не требовалось, потому что дорогу в лабораторию мы хорошо помнили. Поднявшись на второй этаж, мы, несмотря на выходной, застали в лаборатории всю эйтанову команду, многих из которых уже знали по именам. Нам навстречу выбежал Рои, в этот раз, для разнообразию, без сэндвича в левой руке.
– Где вы шляетесь? – завопил толстяк вместо приветствия и, схватив Аню за руку, потащил ее в дальний угол немаленького зала.
Зная Рои не первый день, она даже и не пыталась возражать, ну а я покорно поплелся за ними. Вокруг нас привычно гудели вентиляторами таинственные приборы, мигали не менее таинственные индикаторы и пахло озоном. Обстановка эта была нам хорошо знакома. Именно отсюда я отправился через десять веков искать свою любовь и именно сюда вернулся умирающим от заражения крови трупным ядом с зубов Змея. Потом, после того как я вывез Анюту из Киева, мы провели здесь немало часов, подвергаясь бесконечным туманным анализам, измерениям непонятно чего и медицинским проверкам. Тогда и выяснилось, что на первом этаже у Эйтана есть неплохой медпункт, оборудованный даже портативным томографом, не выявившим, впрочем, ничего необычного в наших с Аней мозгах. И вообще, у меня сложилось впечатление, что сам Эйтан ничего сверхестественного от этих проверок и не ожидал.
Сейчас он сидел в хорошо знакомом мне закутке за шкафами и смотрел исключительно на стену. Ни на нас с Аней, ни на толстяка Рои он не обратил ни малейшего внимания и его можно было понять… Со стены, из огромного экрана на нас смотрела Веда. Я хорошо помнил ее белесые глаза, которыми она пыталась меня заколдовать в избушке на болоте. Сейчас эти глаза смотрели на нас через пиксели плазменного экрана и что-то с этими глазами было не так, неправильно. Эйтан перевел взгляд с экрана на нас с Аней, потом обратно на экран, потом снова на нас. На его лице явственно выразилось недоумение, ведь Веда никак не отреагировала на наше появления и я уже догадывался почему.