Она сморщила нос.
— Эдвард Беркли тоже был там. Все ходил за мной по пятам. Он все время приглашал меня на танец, и из вежливости я с ним потанцевала — один раз! И клянусь, пальцы на моих ногах будут в синяках еще несколько недель.
В животе Волкера вспыхнул огонь, и он сжал кулаки. Он не был уверен, на что злиться больше — на то, что Эдвард Беркли был в Нью-Йорке, в то время как Волкера там не было, на то, что Эдвард приставал к Киаре, или на то, что неуклюжий болван оттоптал ей ноги. Но сейчас разочарование Волкера ничего бы не изменило: его там не было, и он не хотел позволить таким эмоциям испортить это драгоценное время разговора с ней.
Сайфер фыркнул, выпустив серию сердитых щелчков. Инуксу Эдвард нравился не больше, чем Волкеру или Киаре.
— Полагаю, когда ты вернешься домой, мне придется потанцевать с тобой, — сказал Волкер. — Просто чтобы ты знала, как все должно быть на самом деле.
Черты ее лица смягчились, и она улыбнулась.
— Я бы с удовольствием потанцевала с тобой, Волкер.
Они танцевали раньше — часто на мероприятиях подобных тому, что она описывала, — но Волкеру это никогда не надоедало. Каждое мгновение с ней ощущалось как в первый раз: ни волнение, ни радость не угасали.
— Ты все еще должна вернуться в конце недели? — спросил он. — Тогда мне придется освободить время для этого танца в своем расписании. В последнее время оно у меня весьма насыщенное.
— О чем свидетельствуют несколько часов хождения взад-вперед сегодня вечером? — спросила она с ухмылкой.
— Я нарушил свое расписание ради тебя сегодня вечером, Киара, — ответил он с собственной улыбкой. — Ты не дала мне уснуть раньше времени.
— Который час?
— Четверть третьего.
Она рассмеялась.
— Ты даже не в пижаме!
Волкер откинулся назад, чтобы оглядеть себя, и усмехнулся.
— Ну, как я уже сказал, я был довольно занят. В ночной рубашке нетерпеливые расхаживания не оказали бы должного эффекта.
— Тогда, может, нам обоим надеть пижамы? Это платье чертовски чешется.
— Хорошо, но только быстро. Мне нужно отдохнуть. Впереди у меня долгий день, когда я буду смотреть в окно в мучительной скуке.
Она рассмеялась, отложила планшет, позволив ему мельком увидеть ее золотистое кружевное платье, и переключила канал только на аудио. Ее голографическое изображение исчезло.
— Не подглядывай, Волкер.
К счастью, она выключила голограмму, не заметив, как вспыхнул его кхал в ответ на ее слова. Он любил Киару с того дня, как встретил ее, задолго до того, как смог понять, что означает эта любовь, и хотя он все еще был немного неуверен во всех сложных вещах, которые она заставляла его чувствовать, он не мог отрицать, что то, как он смотрел на нее, изменилось с возрастом.
Мысли о том, что она переодевается — снимает это платье — было достаточно, чтобы разогреть его кровь и заставить определенные части его тела шевелиться и жаждать прикосновений.
Сжав челюсти, он заставил себя встать с кровати и подошел к шкафу, стоящему в другом конце комнаты. Он быстро переоделся, но его поспешность не помогала игнорировать возбуждение — как и тот факт, что шелковые темно-синие пижамные штаны, которые он надел, были подарком Киары несколько месяцев назад, на празднование его дня рождения, в котором каждый год принимала участие только она. Он знал только один способ облегчить растущую внутри него боль.
Но этого было недостаточно, а сейчас у него не было времени.
Сайфер издавал жужжащие звуки и веселые щелчки, и Волкер повернул голову, чтобы посмотреть на инукса. Сайфер уставился на него, подняв пернатый гребень и оскалив острые зубы.
Волкер нахмурил брови и прищурился.
— Тебе пора идти, Сайф, — одними губами произнес он, указывая на дверь.
Сайфер издал жужжащий звук, означавший его смех, прежде чем спрыгнул с кровати и направился к двери. Проходя мимо Волкера, инукс поднял морду и отвернулся. Придерживая штаны одной рукой, Волкер быстро приоткрыл дверь, чтобы выпустить Сайфера, и закрыл ее за ним так тихо, как только мог.
— Кроме того, что ты изнурял себя ходьбой из-за того, как сильно ты скучал по мне, что еще ты делал сегодня? — спросила Киара среди мягких звуков шуршащей ткани.
— Если ты думаешь, что я делал что-то, кроме как беспомощно ждал тебя, — ответил он, завязывая шнурок на поясе брюк, — то ты серьезно недооцениваешь мою преданность тебе, Киара.