— Да ладно, хватит издеваться, — сказала она со смехом. — Даже Ромео не был таким драматичным. Что ты на самом деле сегодня делал?
Он потянулся за рубашкой, которая подходила к брюкам, но остановил руку, прежде чем схватить ее. Он не упустил того, как Киара смотрела на него, когда он был без рубашки у бассейна, и он жаждал этого дерзкого взгляда от нее. Он повернулся и прошел назад к кровати.
— Что ж, у меня были обычные уроки со всеми репетиторами, нанятыми отцом по завышенным ценам. Сегодня я начал погружаться в радостные тонкости межгалактических торговых ассоциаций. Они отпустили меня как раз перед тем, как мой мозг начал поджариваться, и я попытался прогуляться по городу, — он взял планшет и плюхнулся на кровать, прислонившись спиной к стене, — но телохранитель, которого отец приставил ко мне, очевидно, не был заинтересован в разговоре. Так начались мои хождения взад-вперед.
— Звучит ужасно скучно.
— Гораздо менее захватывающе, чем то, что Эдвард Беркли наступает на ноги.
— Думаю, я бы предпочла спрыгнуть со Статуи Свободы, чем танцевать с ним еще одну минуту, — сказала она, ее голос звучал как будто издалека.
Волкер ухмыльнулся.
— Ну, кто теперь излишне драматизирует, моя маленькая Джульетта?
— О Ромео, Ромео, где же ты Ромео?
Он нахмурился.
— Я потратил совсем немного времени на изучение терранской литературы… но не лучше ли будет, если мы не будем Ромео и Джульеттой?
— Ты прав. Они плохо кончили. Для нас все будет по-другому. Ты одет?
— По крайней мере, на половину. Правда, не скажу, на какую именно.
Голограмма снова включилась. Взгляд Киары немедленно остановился на Волкере, медленно скользнув по его обнаженной груди. В ее глазах был блеск, который начал проявляться только в течение последнего года или около того — и он почувствовал, как жар разлился по его кхалу. Она оставила волосы распущенными, но сняла повязку на голове, и макияж был смыт с ее лица, из-за чего теперь был отчетливо виден слабый темный румянец на щеках. Это была Киара в своем самом прекрасном проявлении.
— Что ж, я не разочарована, — сказала она, ухмыляясь.
Она взяла свой планшет и понесла его через всю комнату. Не в силах сдержаться, Волкер опустил взгляд на ее грудь. На ней была майка на тонких бретельках, позволявшая ему видеть изящную ключицу и нежный изгиб маленькой груди. Он тяжело сглотнул и поерзал на кровати, когда боль вспыхнула с новой силой.
Киара забралась на кровать, положила планшет рядом с подушкой и легла на бок, лицом к нему. Казалось, она мгновение изучала его лицо, прежде чем ее улыбка исчезла. Она протянула руку и схватила камень балус, свободно держа его между пальцами.
— Я скучаю по тебе, — тихо сказала она после нескольких секунд молчания. — Несмотря на то, что мы сейчас разговариваем, я как будто чувствую расстояние между нами.
Волкер тоже не смог сдержать улыбки.
— Я тоже это чувствую. Но ты должна вернуться в конце недели. Мы же не собираемся расставаться на годы.
— Я знаю, — вздохнула она. — Выключить свет.
Свет вокруг Киары потускнел, оставив только сияние голограммы на ее лице и коже.
Откинув назад несколько выбившихся прядей волос и заправив их за ухо, Волкер опустился на кровать, положив планшет на грудь. Он особенно остро ощущал разделяющее их расстояние в такие моменты, как этот, когда голограмма ее лица казалась такой реальной, такой близкой, что казалось, он почти может наклониться и поцеловать ее.
Ему нужно было отвлечься от этих чувств, пока они не свели его с ума.
— Итак, Киара… когда ты освободишься от этих обязательств и тебе не придется путешествовать со своими родителями, что ты планируешь делать? Какую жизнь ты хочешь вести, когда тебе больше не нужно будет жить этой?
Ее губы растянулись в усмешке.
— А ты будешь в ней?
— Я бы сказал, что это обязательное условие, чтобы в ней был и я.
Она усмехнулась.
— Хорошо, — ее глаза поднялись в раздумье. — Мои родители ожидают, что я поступлю в университет, и я хочу поступить… Но не в одно из мест, которые они выбрали бы. Мне не нужно престижное место, заполненное мировой элитой, и я не хочу всех строгих правил и внимания, которое с этим связано. Я определенно никогда больше не буду присутствовать ни на одной чертовой дипломатической встрече. На самом деле, я думаю, что буду держаться подальше от любой государственной работы, — она оглянулась на него. — А как насчет тебя? Чем ты хочешь заниматься?