— Они пришли раньше! — она протиснулась мимо матери и помчалась по коридору к лестнице.
— Киара! Ты не должна бегать!
— Я знаю, мам, — крикнула Киара, но не замедлила шаг. Схватившись за перила, она быстро спустилась по ступенькам. Волкер обычно встречал ее в фойе, когда приходил в гости, но сейчас его там не было.
Джада поспешила вниз по ступенькам позади нее.
— Киара!
— Где он? — спросила Киара.
— Снаружи, но…
Прежде чем Джада успела закончить, Киара подбежала к высоким двойным дверям и юркнула в одну из них, прежде чем швейцар успел открыть ее полностью. Предвкушение охватило ее, когда она осмотрела петлю в конце подъездной дорожки.
Там, перед длинным черным автомобилем на воздушной подушке, стоял Волкер.
Он стоял, засунув руки в карманы и слегка наклонив голову, одетый в костюм, который представлял собой гибрид волтурианской и человеческой моды — в нем стилизованный волтурианский воротник и ткань сочетались с чувственностью и покроем традиционного британского костюма. Подобные модные слияния стали популярны за последние несколько лет.
И в нем он выглядел очень взрослым.
Волкер поднял глаза. Его хмурое выражение сменилось улыбкой, которая не коснулась его бело-голубых глаз, когда он встретился с ней взглядом.
Она помчалась через подъездную дорожку, и он раскинул руки, чтобы поймать ее, когда она врезалась в него, обвив руками его шею. Она заберет любую печаль, которую он испытывал. Они всегда знали, как подбодрить друг друга.
— Ты здесь! — сказала Киара, сжимая его крепче. — Я думала, ты не придешь до самого вечера.
Он тоже крепче обнял ее. Когда он заговорил, это было на английском с легким акцентом.
— Я не должен был, но… кое-что произошло, Киара.
Киара отодвинулась от него и запрокинула голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Что?
Волкер вздохнул и снова нахмурился.
— Между моим народом и седхи возникли новые трения. Отца переводят в Артос, где они попытаются заключить мирные соглашения.
— Ну, твой отец хороший переговорщик, не так ли? Все должно получиться хорошо.
— Это значит, что я должен уехать, Киара.
Его слова — хотя ни одно из них не было сложным или непонятным само по себе — объединились, чтобы заморозить всю вселенную, оставив Киару в ловушке удушающей тишины и неподвижности на секунду или две.
— Что? — спросила она, затаив дыхание.
Он не может. Он должен остаться здесь с ней. Они должны быть вместе.
— Ты же придешь на мой день рождения, верно? — спросила она, сжав горло.
Он не встретился с ней взглядом и покачал головой.
— Волкер?
Грудь Киары сдавило, сердце остановилось, а легкие, казалось, сжались, им не хватало воздуха, и она не могла вдохнуть.
— Эта должность считается престижной, — мышцы на его челюсти на мгновение напряглись, он почти выплюнул это слово. — Мы должны уехать сегодня. Кхалсарн потребовал, чтобы мы отправились немедленно из-за деликатности ситуации.
— Ты можешь остаться здесь, — она кивнула, как будто это был ответ на все вопросы. — У нас много места. Ты можешь остаться с нами.
— Я не могу, — тихо сказал он. — Я должен ехать, Киара. И… я не знаю, когда смогу вернуться.
— Нет. Нет, ты не можешь уйти. Ты не можешь! — слезы наполнили ее глаза, затуманивая зрение, когда она повернула голову, чтобы найти мать, которая стояла в нескольких метрах от нее. — Скажи ему, что он может остаться.
Исайя, стоявший рядом с Джадой, покачал головой.
— Киара, дочка…
— Скажи ему!
— Киара, он не может, — сказала ее мать, кладя руку на плечо Исайи. — Его место рядом с отцом.
— Его место рядом со мной! — желудок Киары сжался, и рыдания подступили к горлу. Ее лучший друг, ее Волкер, уезжал. Она снова повернулась к нему.
Волкер поднял лицо. Черты его лица были жесткими, застывшими от гнева и решимости.
— Когда-нибудь я вернусь, Киара. Мы… пара, не так ли?
Киара вытерла щеки и кивнула.
— Всегда.
Он улыбнулся, но яростный огонек остался в его глазах.
— Поскольку меня здесь не будет, я хотел сделать тебе подарок на день рождения сейчас.
Эти слова сделали ее только более несчастной. Она не хотела от него подарка, она просто хотела, чтобы он был здесь в ее день рождения, и на следующий день, и еще через день. Она хотела, чтобы он остался здесь навсегда.
Волкер отвернулся от нее и подошел к ожидавшему его автомобилю на воздушной подушке. Он открыл заднюю дверь, и Сайфер выпрыгнул наружу в облике, который он принимал лишь несколько раз — грациозной форме большеухой лисицы, хотя и с металлической чешуей и четырьмя глазами.