Волкер стиснул челюсти, когда к его страху присоединился прилив стыда, но теперь в нем было что-то еще — в груди вспыхнули огни гнева и разочарования.
— Моя ситуация до сих пор препятствовала общению. Вот почему я здесь. Я пришел при первом же представившемся шансе.
Намек на печаль мелькнул в темных глазах Исайи.
— Я понимаю. Возможно, больше, чем большинство людей. Я знаю, что значит долг для вашего народа, и у меня есть представление о том, чего от тебя ожидают. Но Киара была очень молода, когда ты ушел, и она не разделяла этого понимания. Я не думаю, что ты тоже. Время имеет свойство казаться одновременно незначительным и невероятно медленным, когда мы молоды, и я уверен, что у тебя было так много планов… Но теперь уже слишком поздно, Волкер. Все это время она ждала, не говоря ни слова, не зная, жив ты или мертв, и смотрела, как все вокруг живут своей жизнью. Наконец она двинулась дальше. Она наконец-то нашла для себя что-то большее. Она снова обрела счастье.
— Что это значит? — проскрежетал Волкер.
Исайя наклонился к Волкеру, уперев локти в бедра, склонил голову и тяжело вздохнул. Гнев, который на мгновение придал огня его голосу и позе, казалось, так же быстро угас.
— Киара помолвлена.
У Волкера перехватило дыхание, сердце перестало биться, и тишина охватила всю вселенную. Эти слова эхом отдавались в голове Волкера, лишенные смысла. Возможно, это было связано с тем, что его знание английского языка ухудшилось с годами. Возможно, он просто ослышался. Возможно, произошло какое-то недопонимание.
Но даже если бы он частично утратил свои знания английского, его имплантат-переводчик уловил бы тонкости, и выражение лица Исайи — печаль и конфликт — ясно дало понять, что это не было недоразумением. Он сказал именно то, что слышал Волкер.
Киара помолвлена и собирается замуж.
Волкер открыл рот, чтобы заговорить, но из его горла вырвался лишь тихий, беспомощный звук. Жар, заливающий его лицо, подобно лесному пожару распространился по кхалу, охватив все тело. Он не мог сказать, было ли это отчаянием, гневом, ревностью или болью, и, казалось, это не имело значения. Его легкие горели, грудь болела, и он не мог вдохнуть воздух, хотя отчаянно в нем нуждался. Он рассеянно поднял руку, вцепившись в ткань своей униформы, как будто это могло каким-то образом облегчить дискомфорт.
Исайя преодолел расстояние, отделявшее его от Волкера, и положил твердую руку на плечо Волкера, слегка сжимая его.
— Дыши, Волкер. Спокойно и легко.
Волкер не мог понять, почему в этот момент он чувствовал себя таким опустошенным и в то же время таким невероятно переполненным бурлящими эмоциями. Он не мог понять, как его разум может быть одновременно пустым и беспокойным. В течение двенадцати лет только одно было постоянным, только на одно можно было положиться — Киара ждала его. Без нее ничто не имело смысла.
Ему, наконец, удалось сделать быстрый, неглубокий вдох, а вслед за ним еще несколько.
— Я… Я просто… С кем?
Исайя нахмурился.
— Его зовут Дэниел. Они познакомились в университете и дружили несколько лет, прежде чем она смирилась с тем, что ты не вернешься.
— Я всегда собирался вернуться.
— Она думала так долгое время. Я тоже так думал. Но ты этого не сделал, Волкер, — Исайя еще раз вздохнул и чуть крепче сжал плечо Волкера. — Я понимаю твой долг перед своим народом, но ты также должен приложить усилия, чтобы понять положение Киары. Она была девушкой, когда ты ушел. Ты значил для нее очень много. Двенадцать лет — это почти половина ее жизни. Ты понимаешь значение этого? Как она чувствовала себя пойманной в ловушку и застывшей, пока жизнь проходила вокруг нее? Как она чувствовала себя одинокой, несмотря на друзей, которые у нее были?
Волкер стиснул зубы, его гнев усилился. Даже если он не мог связаться с ней, не мог вернуться до сих пор, он оставался верен. Он никогда не терял надежды — надежда была единственным, что поддерживало его до сих пор.
— Она дала обещание мне, — прорычал он. — Думаете, я не чувствовал себя одиноким? Даже после нескольких дней сражений и небольшого отдыха я лежал без сна, думая о ней, зная, что она была вне моей досягаемости, и что я не мог это изменить. Я поклялся, что вернусь, и она пообещала подождать.