— Наша история — это не «Ромео и Джульетта», помнишь?
— Да. Наша намного, намного лучше. И как только я вернусь к тебе, во вселенной не останется ничего, что могло бы снова разлучить нас.
Она мягко улыбнулась.
— Я люблю тебя, Волкер.
— Я тоже люблю тебя, моя пара, — он протянул руку, как будто хотел дотронуться до нее, и ее сердце сжалось. — Я позвоню тебе, как только снова окажусь за пределами территории Консорциума.
Хотя Киара знала, что звонки всегда заканчиваются, она не хотела прощаться, не хотела, чтобы он уходил. Но очень скоро им не придется этого делать.
Терпение, Киара.
Подкрался непрошеный зевок, и она не смогла его сдержать.
Волкер улыбнулся.
— Спи, любимая. Пусть я буду в твоих снах.
— Всегда, моя звезда.
ОДИННАДЦАТЬ
Артос, Бесконечный город
Раскинувшийся городской пейзаж Артоса простирался до горизонта во всех направлениях. Не было никаких сомнений в том, почему это место прозвали Бесконечным городом, даже если не принимать во внимание, что под поверхностью находилось бесчисленное множество слоев, столь же населенных и оживленных. Архитектура и искусство тысячи культур были выставлены повсюду, все это перемежалось фонтанами, водопадами, бассейнами и пышной растительностью из бесчисленных чужих миров. Здания любой формы и размера стояли бок о бок на разных ярусах, соединенные между собой паутиной дорожек и террас, которые каким-то образом безупречно сочетались, не выглядя загромождением.
Улицы и тротуары были заполнены пешеходами самых разных видов, которых Волкер не мог перечислить, а в воздухе носились бесконечные потоки парящих машин в странном управляемом хаосе. Движение каким-то образом только дополняло сияние стекла и металла множества зданий.
Волкер изучал все это через боковое окно машины на воздушной подушке, которая всего двадцать минут назад забрала его со станции шаттлов космопорта, испытывая противоречивую смесь безразличия и благоговения. В юности он прожил на Артосе четыре года, все время мечтая увидеть гораздо более примитивный, но более гостеприимный город — Лондон. Какими бы чудесами ни обладал Артос, они никогда не захватывали его, потому что это было не то место, где он хотел быть.
Сегодня это чувство не изменилось, но, как и раньше, у него не было выбора, кроме как быть здесь.
Разговор, который у него состоялся с Киарой незадолго до его прибытия, каким бы кратким он ни был, поднял ему настроение. Как бы ему ни не хотелось завершать звонок, он почувствовал себя хорошо после разговора с ней. Она всегда умела поднять ему настроение. Конечно, и другое удивительное, но чрезвычайно приятное занятие, в котором они участвовали, значительно улучшило это настроение. Ему не терпелось снова заключить ее в объятия, не терпелось по-настоящему прикоснуться к ней и попробовать на вкус, обладать ею во всех возможных смыслах.
Но теперь он вернулся на Артос и не мог удержаться от ухудшения настроения.
Он повернулся лицом вперед, чтобы смотреть в окно. Посольство Доминиона стояло впереди, на огромной приподнятой платформе, украшенной тщательно возделанными садами, демонстрирующими естественную флору Короуса, родной планеты волтурианцев. Само здание было высоким и широким, с многочисленными свободно плавающими пристройками, разветвляющимися сверху. Каждая малая секция была выдержана в цветах и узорах родовых кхаларов и соединялась с главной башней изящными мостиками, каждый из которых был арочным, закрытым и пронизанным теми же кхаларскими узорами. Все эти узоры сходились на центральной башне, слившись в элегантную, плавную комбинацию, призванную представлять единство всего кхаларина.
Конечно, кхаларин, который был давным-давно завоеван третинами, превратившись в седхи — наполовину вольтурианцев, наполовину третинов — отсутствовал. Очевидно, послу Синтреллу Вэнтрикару Кальтраксиону еще предстояло полностью преуспеть в устранении векового разрыва между чистокровными волтурианцами и их кузенами-седхи.
Когда водитель подъезжал к посольству, кое-что еще привлекло внимание Волкера. Назвать это скоплением зданий было бы грубым преуменьшением. Именно так это могло выглядеть на фоне более широкого, кажущегося бесконечным города, но площадь, которую они покрывали, должна была быть по меньшей мере такой же большой, как терранский Лондон. Именно единообразие этих зданий выделяло их больше всего — все они были темно-серыми или черными, тусклыми, если не считать фиолетовых, красных и желтых огней, которые были разбросаны повсюду. Большинство зданий были высокими и тонкими, и у многих были странные, асимметричные украшения, выступающие с боков и крыш, некоторые похожи на перекрученные лестничные пролеты, большинство — на злобные рога.