Не сговариваясь, вся честная компания принялась поглощать еду, запивая холодненьким кваском.
— Ну, Сим, что там на счет работников? — жуя, поинтересовалась Люба.
— А что с ними? — вопросительно приподняв одну бровь, ответила вопросом на вопрос Сима. — Все с ними нормально. Завтра поутру приедут. А благодаря Наське, один плотник нам достался бесплатно — на чем мы и сэкономили. Чернавка тоже с ними прибудет.
— Чернавка? — удивилась Люба, делая глоток из кружки.
— Это тут у них так обычная служанка называется. Она ж всю черную, ну, то есть грязную работу по дому делает.
— Вот оно что, — задумчиво протянула женщина. — Слушай, плотники и прислуга, это, конечно, хорошо, но мне бы на кухне не помешал помощник, или помощница.
— Так ты Настю-то себе и возьми в подмастерья.
Девушка, до этого быстро поглощая маленькими кусочками горячие лепешки и периодически макая ими в миску с супом, замерла, поняв, что речь о ней идет.
Чтоб ее, обычную прислугу, да в поварята определили — небывалая удача!
— Я согласна! — тут же откликнулась она, пытаясь быстро прожевать.
— Ты смотри, какая прыткая. — хохотнула Любаша, весело глядя на смутившуюся девушку. — Ладно, так и быть, возьму тебя в свои ученицы — будешь мне по кухне помогать.
— Ну вот и ладушки, — хлопнула в ладоши Сима. — А чернавок, если будет нужно, мы еще потом наберем. Теперь, главное — Кощея на золотишко развести, да так, чтобы нам еще на новенькие сарафанчики выкроить получилось. — И тут ей в голову пришла идея: — О! А я у него потребую деньги на новую одежду для прислуги, чтобы они не ходили, как оборванцы, а подчеркивали статус грозного господина.
— Ну, Сима, — восхитилась Любаша, во все глаза глядя на подругу. — Ну ты и голова! В нее бы еще мозгов побольше, и цены бы тебе не было.
Кузьма, жуя лепешку, подавился, начав кашлять, точно в приступе, из глаз брызнули слезы.
— Ох, ты ж, горемычный, — запричитала Любаша, хлопая мужика кулаком по спине, — что ж ты торопишься-то?
Кузьма же, кое-как прочистив горло, в ужасе уставился на Любашу, а та, в свою очередь, непонимающе смотрела на него.
— Ну чего? — не выдержала она.
— А разве можно в голову мозги запихать? — Голос у мужика заметно подрагивал.
Женщины, переглянувшись, дружно захохотали, утирая тыльной стороной ладони выступившие слезы.
— Можно, Кузенька, можно, если только осторожно, — смеясь, выдавила из себя Сима.
— А это как? — настороженно поинтересовался слуга.
— А ты книжки то умные почитай, глядишь, ума наберешься.
— Так, это, нам не положено. Мы ж грамоте не обучены, и брать хозяйские книги нам строго-настрого запрещено.
— Ну так, вам и кушать было запрещено, так что теперь, помирать? — возмутилась Любаша.
Кузьма задумчиво почесал затылок, а Наська даже жевать перестала.
— И то правда. Слушай, Любонька, так это что же, нам теперь можно и грамоте обучаться?
— А кто ж вам запрещает то? — удивилась Люба, уставившись на девушку, точно на восьмое чудо света. — Бери, да обучайся.
— Ой, это что ж я теперь, ученой стану, как и господин наш? — В глазах девушки отразились предвкушение и азарт перед неизведанным.
— Станешь, станешь, — зевая, проговорила Сима. — Слушай, Любань, а может, ну их, дела эти. Пошли спать, а то что-то умаялась я за день.
Любаша, оглядев собравшихся за столом, улыбнулась:
— Ладно, дела все равно никуда от нас не сбегут, а вот отдых всем требуется. Вот сейчас со стола уберем да на боковую. Утро вечера мудренее.
Через некоторое время на сияющей чистотой кухне, уже никого не было.
На замок опустилась ночь.
— Почему, я тебя спрашиваю, в холле замка до сих пор грязно? Почему во дворе разруха? Я вас для чего сюда взял, а, чтобы вы бездельничали? И что за помои ты мне принесла? — с каждым словом все сильнее и сильнее распалялся Кощей.
Мужчина ударил кулаком по столу, из-за чего миска с наваристым рассольником подпрыгнула на месте, расплескав на стол содержимое.
Сима, глядя на эту картину, начинала не на шутку злиться, но пока молчала, внимательно разглядывая хозяина замка.
Кощей, одетый сегодня в парадный камзол да начищенные до блеска сапоги, выглядел, как настоящий сказочный принц, если бы не перекошенное от брезгливости и презрения лицо.
Его длинные волосы сегодня были заплетены в такую тугую косу, что ни один волосок не выбивался из прически.
Безупречное лицо с четко очерченными скулами, волевым подбородком и плотно сжатыми упрямыми губами невольно вызывало восхищение у женщины. Такой мужественный и красивый!