Ну это-то как раз понятно... Неизвестно, чем бы закончилось это разбирательство, если бы нас всех туда пригласили. А Надежда Дмитриевна продолжила.
- Я не знаю, какие условия созданы для девочки в новой семье, но мы будем наблюдать, пока не убедимся, что с ней все хорошо.
Она задумчиво смотрела на Ольгу, на меня, обнявшую нянюшку за шею и прильнувшую к ее груди.
Нянюшка, ну давай же! Проси! Ольга, словно услышала меня!
- Надежда Дмитриевна! Дорогая! А можно мы тоже с вами будем посещать Машеньку? Как она там одна в новом доме? Ну хоть иногда? А?
Ольга умоляюще смотрела на женщину, а та в растерянности не знала, что ответить. Видимо, впервые столкнулась с такой просьбой. Наконец, подумав, не стала обнадеживать.
- Не могу вам сейчас ничего обещать. Давайте отложим этот разговор. В любом случае, я вижу, что вы будете бороться за девочку, следовательно, мы еще встретимся. А я подниму вашу просьбу на совете. В случае положительного решения, я вас наберу. Ну как вы, закончили? - перевела разговор она с неудобной темы. Давайте посмотрим, что тут у нас Маша любит.
И она направилась к чемодану. Я придержала толкнувшуюся за ней Ольгу, пусть проверяет, такая ее работа. А сама пристегнула на всякий случай свой айпадик на запястье и еще для надежности прижала его к груди.
Все. Я готова к Новогодним «приключениям». Проигнорировав протянутые руки Надежды Дмитриевны, я уцепила Ольгу за рукав и потопала на выход.
* * *
Глава 25. ч.1
.
Розовый туман наркоза отступал неторопливо, словно нехотя выпуская новую жертву из своего безмятежного прилипчивого покоя. Зыбкое марево постепенно менялось на легко проплывающие мимо сознания видения. Капля за каплей появлялось ощущение тела, моего тела, лежащего на жестком основании.
- Господи! Как же так! Мне же нельзя общий наркоз! - осознав себя, я ужаснулась, что могла вот так запросто уйти из жизни, и обрадовалась - жива! - и снова впала в состояние транса - зачем жива?! Не лучше ли было вот так тихо заснуть, чем мучиться остаток жизни, едва ползая по квартире, с трудом выбираясь на десятиминутную прогулку?
Девяносто два года! Надо же, и в мыслях не держала стать долгожителем в своей семье. Генетика, что ли подкачала, но старики в нашем роду уходили в шестьдесят-семьдесят, редко кто дотягивал до восьмидесяти. Это мне судьба сделала такой шикарный, с одной стороны, подарок, дополнительные два десятилетия жизни. С другой - все сложнее жить, каждой клеточкой ощущая нарастающую немощь и ежеминутно ожидая последнего вздоха. И при всем этом, до потери сознания хочется задержаться на этом свете еще хоть чуток! Иррациональное какое-то чувство - все хуже и хуже, а уходить никак не хочется. Вот и цепляешься за весьма обременительное во всех отношениях, тяжелое физически и угнетающее порой психологически, существование. Больница... за всю жизнь лежала в стационаре раза четыре-пять - два родами, один с ребенком, да так, по мелочи... Но въедливый больничный запах никогда не забудется, и что-то здесь и сейчас он никак не ощущается. Может, последствия наркоза? У меня, однозначно, сейчас натуральный «отходняк». И тело пока еще никак не проявило себя, не «слышу» знакомых болячек, нигде не колет, не давит, не сигналит... еще не отошла. Помню, вставать сразу нельзя, надо отлежаться, но вот начинать движение руками-ногами не возбраняется, если получится, конечно. Потихоньку пошевелила пальцами, согнула-разогнула их, сжать все же не очень получилось, приподняла руку, поднесла к лицу...
- А-а-а-а-а... - глюки продолжаются, маленькая детская ручонка поднимается вместо моей старческой «куриной лапки», шевелит за меня пальчиками и двигается согласно моим указаниям. Меня захлестнула паника, тяжело выдохнув, я снова закрыла глаза и попыталась отключиться - надо поспать, расслабиться, все пройдет, я просто еще не пришла в норму - подумалось напоследок перед погружением в очередное полузабытье.
Громкий раздраженный голос вырвал меня из уютной безмятежной дремоты.
Что за люди! Даже в больнице не могут контролировать себя. Сознание привычно скользнуло на отрицание современных норм поведения, отсутствие каких-либо принципов морали у большинства молодежи, но надоедливый голос вновь выдернул меня из расслабленной полудремы.
- Нет, не просыпается. Не знаю, что делать - в хорошо знакомом почему-то голосе прорезались истерические нотки - как напоила ее вчера, так и спит. Не двигается даже, как мертвая. Витя, а если она совсем не проснется? Что тогда будем делать?
Наташа - вспомнила я обладательницу бесцеремонного поведения. Наташа! Витя, Маша... Я - Маша! Ой, что-то мне снова поплохело, но хватит уже нырять в небытие, надо разбираться в ситуации. С некоторым сожалением усилием воли постаралась развеять умиротворенное оцепенение и пошевелить мозгами.