Обе замолчали, глядя на кроватку. Несколько минут прошли в полной тишине.
— А может позвоним тому мальчику? — вспомнила Татьяна Николаевна, — Ну доктору в роддоме. Такой славный мальчик, и Машенька ему понравилась тогда, даже удочерить хотел.
— Вот и удочерял бы, пока Алексей не надумал сюда ее тащить. Ладно, звони, он тебе телефон давал?
Созвонившись с доктором, все немного успокоились. Он пообещал приехать быстро, как только сможет. И не подвел. Не прошло и часа, как он приехал и все, кроме Веры, поднялись в детскую.
После тщательного осмотра, доктор вынес однозначный вердикт — немедленный возврат няни любым способом.
Доктор, распрощавшись и наказав обязательно звонить в случае непредвиденных ситуаций, уехал.
Наталья стояла красная, покусывая губы и умоляюще глядя на Татьяну Николаевну. Вера отстраненно наблюдала за этой картиной.
Тяжело вздохнув, предчувствуя неприятный разговор, Татьяна Николаевна набрала номер Ольги.
День уже склонялся к вечеру, когда прозвенел звонок телефона. Ольга настолько отвыкла от него за время работы с Машенькой, что непроизвольно вздрогнула. Подняла трубку и услышала голос Татьяны Николаевны:
— Ольга Васильевна, здравствуйте.
— Добрый день, — настороженно ответила Ольга.
— Ольга Васильевна, я хочу извиниться перед вами за вчерашний инцидент и убедительно прошу Вас срочно приехать, дело в…
Ольга перебила ее:
— Простите, Татьяна Николаевна, во-первых, Вам не за что извиняться, а во-вторых, мой контракт завтра заканчивается, и возвращаться я не предполагаю.
Ольга положила трубку, не дожидаясь продолжения разговора.
Татьяна огорченно смотрела на трубку.
— Ну вот, так я и знала, она не хочет со мной разговаривать…
— Извиниться и попросить Ольгу вернуться должна Наталья, — Вера пристально смотрела на девушку, — она оскорбила человека, она и должна отвечать за это. Я бы тоже не приняла извинения через посредника. Тем более, Татьяна Ивановна просила прощения от своего имени, хотя здесь она совершенно ни при чем.
Наташа покраснела еще больше, глаза ее начали метать искры. Протянув руку, она взяла телефон и набрала последний номер.
Ольга, вздохнув, снова сняла трубку…
— Простите меня, Ольга Васильевна, — без приветствия начала Наталья, — не обижайтесь, пожалуйста, я не знаю, что на меня нашло…
— Добрый день, Наташа. Я и не обижаюсь.
— Ой, здравствуйте!
Ольга промолчала.
— Я чего звоню вам… — Наташа всхлипнула, но больше от жалости к себе, чем к малышке, — у нас…ребенок… не ест и даже не пьет… Доктор сказал, что она не болеет, а скучает по няне. Ну, как собака, когда хозяин уезжает…
Велел вас вернуть. Если вы не приедете, не знаю, что будет. Она лежит, даже не двигается, не плачет. Глаза откроет, посмотрит, и снова закрывает.
Наташа уже взахлеб зарыдала.
Ольга долго молчала, потом попросила:
— Пригласи, пожалуйста, Веру к телефону.
— Да, слушаю. Добрый день, Ольга Васильевна, я рада вас слышать.
— Добрый день, Вера. Насколько, понимаю, завтра должен приехать Алексей Николаевич? — получив подтверждение от Веры, Ольга продолжила, — я готова приехать и побыть с Машенькой до его приезда. Прошу вас лично, оградить меня на это время от общения с Наташей.
— Хорошо, когда за вами приехать? Если можно, побыстрее, Машенька на самом деле даже не пила ничего. Я очень беспокоюсь.
— Я поняла, пусть Василий выезжает, я пока вещи сложу. Наберет меня, как подъедет…
— Все, Ольга Васильевна! Бегу… Спасибо вам огромное!!
Вера, не сказав больше ни слова, понеслась к Василию. Но и так по разговору было понятно, что Ольга приедет. Татьяна Николаевна облегченно выдохнула, а Наташа опять опустила голову, шмыгнув носом.
Вернувшись, Вера подсела поближе и обратилась к Наташе.
— Ты понимаешь, что сейчас Ольга Васильевна только по доброте душевной и из жалости к ребенку решила приехать?
Наталья кивнула головой.
Вера тихо продолжила, глядя ей в глаза.
— Такое сложно простить. Я вряд ли смогла бы… И моли бога, чтобы Алексей Николаевич не узнал об этом. И еще…Постарайся не попадаться Ольге Васильевне на глаза, по крайней мере, до его приезда.
Вера встала и ушла на кухню. Обеда сегодня Наташа так и не получила, а если вспомнить, что и завтрак она благополучно проспала, то вполне понятно, что она тоже поплелась следом за Верой. Заглянув на кухню и увидев, что кормить ее никто не собирается, Наташа опять поставила чайник и присела к столу с печеньем. Вера кивнула своим мыслям, глянула на Наташин перекус и сказала:
— Хорошо. Попьешь чаю и поднимайся к себе. На ужин не спускайся, Татьяна Николаевна принесет поесть тебе в комнату.
Наташа обиженно надула губы, но промолчала. Допила чай, заглушив голод, и встала. Собравшись с духом, хотела что-то сказать Вере, но взглянув на нее, передумала и пошла к себе.
И что они так трясутся над этой Ольгой Васильевной? Обычная училка, ничего особенного. Строгая больно, улыбнуться лишний раз не хочет, морщин, что ли, боится. Наташа понимала, что не вполне искренна перед собой, и на самом деле Ольга Васильевна ей всегда нравилась, но сейчас ее обуревала непонятная злоба на свою бывшую учительницу. Как она смеет! Она, Наташа, уже год почти хозяйка в этом доме, училка нянчит ее ребенка, ей за это платят! Как она смеет быть лучше Наташи! Да она и ставит себя выше! И на ужин Наташе нельзя спуститься, видите ли эта цаца, расстроиться может!
Пока дошла до комнаты, Наташа так накачала себя, что с размаху пнула дверь, забыв, что так и дефилирует с утра по дому в коротком халатике и мягких тапочках. Охнув от боли, со слезами на глазах, она свалилась на кровать лицом в подушку и горько зарыдала. Она плакала, жалела себя и плакала еще больше. Выплакавшись, Наташа пригрелась и уснула, так и обнимая подушку. Принесшая ей ужин Татьяна, тихонько поставила поднос на стол и вышла, осторожно прикрыв дверь. Ей было жаль Наташу. Чем-то она напоминала ей саму себя в юности, когда окружение никак не хочет соответствовать нарисованным в голове идеалам, а люди не совсем похожи на добрых принцев и сказочных фей!
Но Наташе тяжелее во сто крат! Она совсем не видела жизни. Ведь даже из столь уютного гнездышка, каковое было у Татьяны, она выбиралась иногда в жизнь, ходила по улицам, по магазинам, общалась с родными и знакомыми, сверстниками и взрослыми. Наташа же была практически лишена всего, с чем приходится сталкиваться сейчас.
Как могла, Татьяна старалась поддержать девочку, и Наташа тянулась к этой одинокой женщине, хотя частенько позволяла себе срываться на ней, чувствуя свою безнаказанность.
Ольга приехала быстро, тем не менее, уже наступил вечер, когда она, выскочив из машины и на бегу буркнув Вере:
— Добрый вечер! Бутылочку чистой воды без добавок и чуть позже молочко, — бегом побежала наверх. Быстро скинув с себя уличную одежду и надев домашний костюм, Ольга взяла уже доставленный Верой поднос и зашла в детскую.
С какой радостью посмотрели на нее широко открытые сияющие детские глаза!
— Девочка моя, хорошая моя, — приговаривала то ли про себя, то ли вслух Ольга, подходя к Машеньке и поднимая ее на ручки. Как бы ни хотелось ей накормить ребенка, она протянула ей бутылочку с водой. Маша благодарно взглянула и начала пить, быстро, жадно, затягивая соску, стараясь вытянуть побольше влаги.
— Родная моя, не спеши, дай бутылочку, потерпи еще немножко… сейчас успокоится твой желудочек, еще попьем. А потом и молочко, хорошо?
Маша кивнула, соглашаясь, тем не менее, в нетерпении смотрела на молоко. После нескольких минут она получила еще порцию воды и только потом, еще переждав немного, Ольга протянула ей бутылочку с молоком. Девочка схватила своими тонкими пальчиками бутылку, вырывая ее у няни из рук, и вдруг отчетливо произнесла: «дяй-дяй»! Ольга замерла. Маша сказала первое слово? Дай-дай? Бедная девочка! Каково такой крошке терпеть голодные спазмы! А она ведь сознательно отказалась от пищи, в этом Ольга уверена. Маленькая моя защитница! Самое дорогое мне существо на этом свете. Что же с нами дальше-то будет?