Утреннее недомогание было весьма необычно. С тех пор как она узнала, что беременна, у нее было несколько приступов тошноты, но она была в порядке… до сих пор. Кара бы списала все это на нервы, за исключением того, что теперь она так страдала, что смерть выглядела весьма привлекательно.
— Кара? — Глубокий, странно успокаивающий голос Люка послышался возле ее уха. — Ты стонала во сне… черт возьми, да ты горячая!
— Не горячая, — пробормотала она. — Холодно. Нужно одеяло.
Она услышала шуршание и почувствовала, как он накрыл ее одеялом и приподняв голову, подложил подушку.
— Эй, у меня есть Тайленол[8]. Ты должна его принять.
Ее желудок скрутило. И потом она закашлялась… да так сильно, что даже ребра заболели.
— Люк… у меня что инфекция? От огнестрела?
— Да вроде не должно быть. Рана затянулась во время твоего обращения. — Он нахмурился и приподнял ее веки. — Твои зрачки расширены. — Он присел рядом с диваном и стянул одеяло с ее груди. — Я собираюсь осмотреть тебя.
Кара почувствовала как он начал расстегивать ее рубашку и не смотря на испытываемую боль, все же улыбнулась.
— Любой повод, чтобы только меня облапать?
— Мне не нужен повод. Ты доступна.
— Ты… — Ее глаза распахнулись, но затем она увидела мимолетную улыбку, приподнявшую уголки его губ, она знала, что он подразнивает ее. Что было странно, потому что она не воспринимала его как игривого человека. — Ты должен чаще улыбаться.
— Не могу. — Он хмыкнул, распахивая ее рубашку и обнажая грудь. — Мое лицо может замерзнуть в таком состоянии.
Она засмеялась, но тут же вскрикнула от боли, скрутившей живот.
— Дерьмо. — Люк резко убрал от нее руки. — Я причинил тебе боль?
— Нет, — прохрипела она. — Больно смеяться.
Его взгляд прошелся по ней с интенсивностью рентгеновского аппарата, и она внезапно почувствовала, как будто он мог видеть сквозь нее.
— Я сожалею. Обо всем.
О ребенке… вот что он имел в виду.
— Не стоит. — Она сглотнула и скривилась от внезапной боли. — Секс был великолепен. Ты был моим вторым, но это было… классно. — Она еще раз сглотнула и снова скривилась от боли. — А ребенок — самое лучшее и нормальное, что произошло со мной за последние годы.
Люк отвел взгляд так, что было не возможно сказать, о чем он думает, когда закончил расстегивать ее рубашку. Он распахнул отвороты, открывая взору странные синяки вокруг ее пупка…, и краска сошла с его лица.
— Что? — прошептала она. — В чем дело?
— ЛС. Боже мой, я думаю у тебя вирус.
Глава 16
Обильная кровопотеря. Повреждение легкого. Пневмоторакс.
Сквозь туман боли, до Син доносились странные голоса и слова. Она думала, что слышала Кона и может быть Тень. Или Призрака? Внезапно острая боль пронзила все ее тело, и она закричала. И кричала. Пока темнота не поглотила её.
Проснуться заняло много времени. За исключением шума в ушах и тупой боли в горле, казалось, как будто она застряла в состоянии небытия на целую вечность.
Постепенно Син стала осознавать, что чувствует боль, жажду и что лежит на кровати. Открыв глаза, она моргнула.
Она находилась в спальне Ривесты. Окруженная ее братьями. Всеми ими. И Тэйлой. И Коном.
— Что… произошло? — произнесла она осипшим, истощенным голосом. И он стал звучать еще хуже, когда Кон присел на кровать и взял ее за руку.
Его пальцы скользнули по ее запястью, как будто проверяя пульс, но в отличие от прошлого раза в его прикосновении было больше нежности чем профессионализма.
— Почему вы все здесь?
— Один из убийц Бальтазара поразил тебя экзоматглером, — пояснил Лор. — Он мертв.
— Мертвее мертвого, — фыркнул Фантом и дал «пять» Лору. — Мертвее не бывает.
Син могла себе представить. И Боже, воображение её развлекало. Бальтазар был по-настоящему первоклассным засранцем, и его убийцы не лучше. Наверно он до сих пор злился, что Син не приняла его предложение трахнуть ее в обмен на имена мастеров убийц, кто дал свою цену за большой контракт на вервульфов.
Она потерла грудь, где помнила, как что-то врезалось в нее с силой пушечного ядра. Сейчас кроме лёгкой болезненности, которую она испытала, Син никогда не узнает, что ее грудь была пробита почти что насквозь.