– Что значит – жизнеспособных?
– Значит, достаточно энергетичных, имеющих что-то подобное душе. Или, может быть, творец свою душу в свои творения вкладывает. Говорят же – "сделать с душой". Это только талантливым под силу. Да ведь ты о произведениях искусства лучше меня все понимаешь. Твои – жизнеспособны, не переживай за них.
Адоня осмотрелась – дымка тумана сгущалась вокруг, в ней уже утонули дали. Синева неба теряла яркость, густела не по вечернему – сквозь него еще не виднелась, но уже угадывалась бездна космоса.
– Тогда уходим, – Адоня сжала руку Андрея, ласково улыбнулась Лиенте.
* * *
Трижды продублированный сигнал БИССа заставил Глеба резко поднять голову. Взглянув на три экрана, он вскочил.
– Линда!!!
Она слетела по лестнице, испуганно бросилась к камерам.
– Ох, Глеб, они возвращаются! Все! Как ты меня напугал! Так, давай к Адоне, а я возьму Лиенту с Андреем. Сначала дыхание до нормы… Тихонечко… Смотри, – пульс восстанавливается? Следи за сердечным ритмом…
Через несколько минут трое почти одновременно открыли глаза…
– Давно мне не было так хорошо… – проговорил Лиента и улыбнулся как-то виновато.
– Скорее посмотрите! – воскликнула Линда. – Он улыбается!
– Правда… – смутился Лиента, взглянул на Адоню.
Адоня смотрела на него молча и понимающе, у нее были ласковые глаза. Они сидели на открытой веранде, и им было удивительно хорошо всем вместе.
– Лиента, – сказал Андрей, – ты все же открой секрет – за что тебе онга дали? Чего это ты такое совершил невероятное?
Помолчав, лугарин проговорил:
– Я ничего не совершал. Там была придуманная жизнь… А в придуманной жизни Яссон Гондвик был один… без меня.
– Да, – задумчиво проговорила Линда, – память о том, чего не было. "Легенда". Когда существовал шпионаж, легенду сочиняли для разведчиков. Твоя легенда наполовину была "сочинена" Адоней, и за высокое звание тебе, видимо, надо ее благодарить. Ведь этот титул ни подкупом, ни хитростью, ни подлостью получить нельзя, а только личной доблестью, мужеством и так далее. И посмотрите, даже и не так важно, – за что. Адоня ведь и сама этого не знает. Важен сам факт обладания им, титул налагал обязанности, Лиента обязан был ему соответствовать своим внутренним содержанием.
– Интересно! – засмеялся Глеб. – Причина и следствие поменялись местами! И все же, Лиента, по "легенде", за что ты онга получил? Или секрет?
– Гондвик получил. Выкрали мальчика, единственного сына в семье, и сделали заложником. Прятали его в Пограничных Землях, и Гондвику стало кое-что об этом известно. Он выкрал его назад.
– А что за мальчик? – поинтересовался Глеб. – Видно, дорогой?
– Наследный принц.
– Вау! Это да! – с восторженным уважением протянул Глеб.
– Если бы все секреты оказались такими же легкими, – сказал Андрей.
– Да, – покивала Линда, – трансперсональная психология многим обогатится, если все загадки, что мы им подкинули, разгадать сумеет. Но сумеет ли?
– Как они Адоню уговаривали, мне их даже жаль стало! – улыбнулся Глеб.
Адоня подняла голову, встретила взгляд Андрея.
– Да, мне тоже трудно было отказать им в сотрудничестве. И я, действительно, намного облегчила бы им путь к разгадкам. Но… – она задумчиво покачала головой, – слишком много этого было… не хочу…
– А тебе самой не интересно разгадать? – спросила Линда. – Почему, например, перестала работать программа Эстебана, и к Лиенте вернулась память?
– Мне кажется, тут просто: я сказала слова, которые сработали как код, и через несколько секунд Лиента теряет сознание, код проваливается в подсознание, и происходит прорыв глубинной памяти. Если бы он не потерял сознание, программа, на это сознание "посаженная" Эстебаном, все откорректировала бы.
– Действительно, просто!
– Ну, не так уж совсем просто, – улыбнулась Адоня. – Еще я поцеловала Лиенту. А в ваших сказках спящих всегда будили поцелуем. Я имею в виду – не нормально спящих.
– То, что я был не нормальным, это верно!
– Адоня имела в виду твое "спящее" сознание. В психологии это называется сумеречным состоянием, пограничным – между явью и сном.
– И еще – кровь. Часть меня осталась с Лиентой.
– Ты в самом деле, была бы ценнейшим сотрудником у них, – сказал Андрей.
– Нет, сейчас я хочу быть только твоей женой. Ты не разочаруешься во мне из-за этого?
– Я боялся, что им удастся уговорить тебя остаться.
– Не удастся… Я как будто чувствую какую-то преграду… Нельзя слишком много об этом знать. Опасное знание. Мне многое открыто… А кем? Сверхразумом? Но разве не ясно, что он не хочет распространения запрещенных знаний? Ни через ТИСС, ни в ментограммах ничего не передается. Значит, одной мне предназначалось, потому что была крайняя необходимость? Эта история сделала меня мистиком… сверхмистиком. Я почувствовала над собой иную волю – не Эстебана, разумеется, а другую, мудрую, всезнающую и непостижимую для человека. Надо быть безумной, чтобы идти против нее.
– То есть, ты думаешь, людям не удастся до конца разобраться с этим делом? – задумчиво проговорила Линда.
– Только до какой-то степени. Загадки останутся. И это правильно, так и надо.
– Адоня, еще один только вопрос. У есть у тебя какие-нибудь догадки об Андрее?
– Линда, парапсихологи тебя, случайно, не завербовали в осведомители? – спросил Андрей.
– Нет, – засмеялась она. – Но сам подумай – глубокая ночь, ты врываешься ко мне, совершенно безумного вида и заявляешь, что тебе необходимо уйти к Адоне. Честно говоря, я тебе, такого, испугалась. А потом… Признайся, ты моим сознанием тогда… – быстрый, острый взгляд Андрея заставил ее замолчать. Помедлив, она проговорила: – Нет, извини, я глупость сказала. Извини, командор.
Андрей улыбнулся.
– Брось, ты здорово помогла мне. Всем нам. Свою часть дела ты отлично сделала. За что же винишься?
Заря багровела, наливалась густотой, поздний вечер перешел в ночь.
Лиента чуть повернул голову на шорох песка. Андрей подошел, сел рядом с ним.
– Любуешься закатом?
– Красивая ваша Земля. Я мало успел увидеть, но, кажется, она очень похожа на нашу Планету. Только она… мягче… теплее, добрее…
– Лиента, тебе плохо?
Он обернулся, готовый возразить, но глянул на Андрея, и возражение осталось не высказанным. Усмехнулся:
– Тебе ведь не нужно это, – он положил ладонь на ТИСС, – чтобы прочитать в моей душе.
Помолчав, заговорил:
– Я смотрел на вас… Душа радовалась… То, что случилось… даже оно не страшно, потому что вы все равно вместе.
– Земляне умеют быть благодарными, Лиента, – негромко проговорил Андрей.
Глаза лугарина метнулись к Андрею, он не отвел свои, долгие мгновения держал болезненно-требовательный взгляд:
– Я боюсь неправильно понять твои слова…
– Ты понял правильно. Завтра отправляемся на Планету.
Лугарин перевел взгляд вдаль, на океан. Только желваки на скулах выдавали его состояние.
– Где они, Дар?
– Уже у нас. Только еще не знают об этом.
– Дар, ты тоже полетишь со мной? – в лице Лиенты вдруг что-то дрогнуло, голос надломился: – Ты нужен мне, Дар…
Андрей улыбнулся:
– Так я уже говорил, – пока я нужен, я с тобой, – он сжал плечо Лиенты: – Не переживай, все будет хорошо.