Товарищи подхватили Рыкова с обеих сторон и направились было в поселок. Но остановились, потому что из-за укрытия показались краснозвездные танки. Глухо ворча, бронированные машины поползли к реке. Вот застучали гусеницами по каменному настилу, а за танками, как за подвижными бастионами, побежали пехотинцы. Это были старые знакомые, из 99-й дивизии. С ними вместе комсомольцы наступали.
— Здорово, пехота! — приветливо помахал рукавицей Шуклин.
Что там такое? Головной танк на той стороне Миуса остановился — напоролся на мину. Застыли и другие. А вражеская артиллерия уже откликнулась на взрыв. Пехотинцы залегли и начали окапываться.
Наши артиллеристы подкатили к берегу орудия. Во врагов полетели снаряды. Однако это не спасло положения. Как двинется вперед танковая группа и сопровождающие ее пехотинцы, если там, впереди, мины?
— Ну, ребята?
Васютин обвел товарищей взглядом. И тут же, поняв его, Блажко крикнул:
— Добровольцы, за мной!
Сам он первый кинулся в бурлящую воду. За ним остальные. Выбрались на противоположный берег, принялись шарить миноискателями и обыкновенными щупами. Где затаились предательские мины? Рядом с Иваном Григорьевичем — Коля Фурманов. Посмотреть на него — большой ребенок. Щеки, как лепестки свежие. А глаза — глаза уже взрослого человека, пожившего, перестрадавшего. Он настоящий виртуоз — Коля Фурманов. Финским ножом ковыряет мерзлоту, обезвреживает мину за миной так спокойно и просто, будто репки из огородной грядки выдергивает.
Федя Хилько тоже ловко действует. Маленький, да удаленький. Такой холод, а ребятам жарко. Некогда пот смахнуть — спешат.
Фашисты строчат из пулеметов. Дзынь, дзынь… Бух, бух… Ну и симфония! «Не предполагал ты там, в своей школе, что придется слушать такую музыку, — усмехается про себя Блажко. — Вот тебе и до-ре-ми-фа-соль, товарищ учитель».
Упал красноармеец Пискунов: одна пуля пробила ему ногу, другая впилась в бок. А он все к миноискателю тянется. Или боли сгоряча не чувствует? Появилась санитарка, утащила раненого сапера в укрытие.
— Тридцать шестая мина и последняя! — сказал Фурманов, распрямляясь.
Советские танки ожили. Поднялись пехотинцы. Атака возобновилась.
Глава шестая
Бои вспыхивали то на одном, то на другом участке Южного фронта. На передовую едва успевали доставлять патроны и снаряды.
Машины с боеприпасами двигались по трассе Лисичанск — Ямы нескончаемым потоком. Казалось, нет такой силы, которая остановила бы его. Но жесткий, сверкающий изморозью брезент вдруг затрепетал, словно легкое покрывало. Началась вьюга. Ветер протяжно выл, пересыпал снег с места на место; обнажались кочки, засыпались колеи, трассу затянуло. Машины буксовали, из-под колес летела снежная каша.
Санитарный автобус с трудом прокладывал себе дорогу. Но вот он прочно застрял в сугробе, и остановилась вся колонна. Хмурые шоферы доставали из кузовов лопаты, крушили снежные барьеры. Да где там! Здесь откопают, тут наметет. Высоки сугробы, как стены, и плотные, будто спрессованные. Моторы машин рокочут, не переставая: заглуши их, потом, после охлаждения, не заведешь в такой кутерьме.
— Сюда бы целый полк! Где же нам справиться! — швырнул бесполезную лопату один из шоферов. — Что делать-то?
Ветер все выл. Скаты тонули в снегу, точно в трясине, — на одну треть, на половину, по самые оси… И ничем не вызволить из проклятого снежного месива. К тому же местность неровная. Где склон, где подъем, на который никак не вскарабкаешься.
И вдруг откуда-то взялся полк. Разогнули спины люди, замерли в изумлении.
В самом деле полк! Движется пешая колонна. Ритмично покачиваются бойцы в шинелях. И все, как один, — молодые. У каждого винтовка на ремне, в руках саперная лопата.
С левого фланга откалывался взвод за взводом. Полк расчленился, вытянулся вдоль заметенной дороги. И как в атаку, ринулся на снежные заносы.
Саперы орудовали лопатами, будто винтовками в рукопашной, только снежная пыль летела.
Командовал полком Михаил Александрович Насонов. Всего лишь месяц, как стал командиром, а комсомольцам казалось, что он с ними давным-давно. Подойдет, глянет веселым глазом:
— Ну что, юноши?
И юноши заулыбаются в ответ — так уж сумел расположить к себе подчиненных Михаил Александрович. Нет, он не снижал к ним требовательности, не делал скидку на молодость, но этим еще больше подкупал ребят. А если распекал за что-нибудь — никто не обижался.
Сейчас он шагал по трассе, забитой снегом, стройный и стремительный, словно был так же молод, как его питомцы.