Снова молния. При ее свете разглядели хатку неподалеку. Побежали к ней напрямик, шлепая по лужам. Вот бы соснуть в сухом уголке при открытых окнах, куда струится воздух, освеженный дождем. Но у хаты часовой.
— Сюда нельзя! — Тоненьким голосом грозно предупредил часовой, облаченный в плащ-палатку. Девушка! Так и есть. Нахмуренные бровки, маленький кукольный рот.
— Пустили б погреться, — миролюбиво сказал Черкасов.
— Нельзя! Тут раненые и больные, а ты здоров, вон через лужи прыгаешь не хуже козла…
В окне появилась фигура в белом.
— Зоя, с кем ты там?
У Черкасова так и защемило сердце от этого голоса. — Все в порядке, Оксана! Не волнуйся! — крикнула Зоя Востокова и повернулась к бойцу. — Уходи немедленно. Я же на посту стою!
Значит, все-таки она. Сколько уж раз говорили Черкасову, что появилась в полку медсестра Оксана, которая им интересуется. Он не верил. Считал — разыгрывают. Да и вообще — мало ли Оксан на свете? А она, его единственная Оксана, была так близко…
У окна уже никто не стоял. И все равно он глядел в него, как зачарованный.
— Ты уйдешь или нет? — Окрик девушки-часового вывел его из столбняка. — О, да вас тут двое! — заметила она Романовского, который сначала дожидался друга в орешнике, а сейчас спешил к нему. — А ну, оба назад!
— Один вопрос задам, — взмолился Черкасов. — Можно?
Зоя Востокова заколебалась.
— Ладно, только один, — наконец смилостивилась она. — Спрашивай побыстрее.
— У вашей Оксаны глаза синие?
— Что-о?
— Да она это, она! — принялся убеждать Черкасова Романовский. — Идем к ней! Девушка, пропустите нас!
— Раз она, тогда не пойдем, — решил вслух Черкасов и зашагал прочь от хаты, объясняя на ходу не поспевавшему за ним другу. — Не могу же я перед ней в таком виде явиться? Посмотри, на кого мы с тобой похожи. Утром зайдем.
Зоя долго еще смотрела им вслед, пока ее не осенило, что это был тот самый «принц», которого разыскивала Оксана. Потому и про глаза ее спрашивал…
— Эй, вернись!
Но парни уже не услышали. Они добрались до сарайчика. Романовский пошел спать, а Черкасов задержался, докуривал папироску. Потом, переступая через спящих, стал искать свое место. Заняли его, что ли? Кое-как устроился, толкнул соседа:
— Подвинься немножко, Волосатов.
— Некуда, сынок, — сонно отозвался тот.
Надо же, одногодки они с этим Волосатовым, а сынком называет. Чего только не приснится человеку… Черкасову в ту ночь снились приятные сны. Вернее один, с продолжением. Будто качается на волнах лодка. А в ней он с Оксаной. Оксана в белом свадебном платье, ветер фату раздувает. Куда плывут они — неизвестно, но так хорошо им вдвоем, что никогда не приставали бы к берегу.
Общая побудка. Вдали, на чистом небосклоне, — заостренные вершины гор, зеленеет трава у сарайчика, дорога в ослепительных зеркальцах луж.
Черкасов потянулся. Сосед справа, Волосатов, тоже проснулся, глянул через него и захлопал глазами от удивления.
— Кого увидел? — спросил Черкасов.
— Так то ж батька мой родной!
— Тот дядька — твой отец? — покосился на спящего незнакомца Черкасов. — То-то он на твою фамилию вчера отозвался! Я перепутал — посчитал, ты это. Буди, буди его. Вот так встреча!
Не думали — не гадали отец с сыном, а пересеклись фронтовые дороги. Свели их, дальше они уже служили вместе.
Черкасов отпросился у командира, чтобы проведать Оксану.
— Спит она после ночного дежурства, — объяснил дневальный с перебинтованной рукой. — Вон ее окошко.
Оксана улыбалась во сне. Спокойно было девичье лицо, ни единой морщинки на лбу. Ресницы густющие, даже не дрогнут. Не знает она, что он тут, за окном.
Так и стоял бы Черкасов, если бы его с собой не увел Романовский — уже дали команду строиться. Снова шагали саперы в строю. И вот они увидели море, совсем близко.
— Ну что ты ее не разбудил? — нарушил продолжительное молчание Романовский. — Не успел, что ли?
Черкасов задумчиво улыбнулся.
— Жалко стало.
Батальоны свернули налево. За плечами — мыс Агрия и Ольшанка. Добротные домики в окружении широколиственных деревьев. Садик с аккуратными клумбами цветов, которые уже не различишь в темноте.
Только что полк преодолел подоблачные перевалы, прошел по извилистому новороссийскому шоссе. Сейчас достиг Туапсе и опять направился к перевалам, прямо к Елисаветпольскому, что севернее Туапсе.
«Туа» — два, «псе» — вода. Две воды. Через котловину, где расположен город, протекают две реки: Паук и Туапсинка. В междуречье третий батальон остановился на привал. На подступах к порту на перевале Агап знаменитая Таманская армия нанесла когда-то решающее поражение грузинским меньшевикам. Окончательно город-курорт был освобожден Красной Армией в 1920 году.