Они решили взять его живым. Дорого обошлось им это: то тут, то там падали под губительным огнем пулеметчика Иванова фашисты. С потерями не считались, не обращали внимания на стрельбу с фланга, откуда ударили наши гвардейцы. Лишь бы добраться до русского. Взглянуть на него: каков он, этот смельчак? Но пулемет захлебнулся. Насквозь пробитое сердце Сергея Иванова остановилось.
После боя его подобрали свои же ребята, вытащили залитую кровью кандидатскую карточку и письмо. «Дорогая мама…» Да, он сражался коммунистом и погиб, как коммунист.
Бой еще продолжался, то затухал, то разгорался с новой силой, когда у подножия «Индюка» на партийном бюро полка принимали в партию лучших комсомольцев. Секретарь партбюро Киселев зачитал заявление одного из первых орденоносцев полка Джабраила Аллахвердиева, который сидел тут же, на каменном выступе, прижимая к себе автомат. На его счету было много славных дел. Подорвал в Донбассе мост, справился с заданием, хоть с неба самолеты обстреливали, а с суши танки одолевали. В предгорьях Кавказа с горсткой комсомольцев оборонял высоту под Хадыженском, проявил тактическое умение — были построены такие дзоты, откуда не только стреляли, но и гранаты метали. Сунулись туда гитлеровцы, да и отпрянули. А тем временем многие подразделения окружения избежали… Кто же этого не знает?
Грудь Аллахвердиева украшают орден Красного Знамени и медаль «За отвагу» — красноречивые награды. И биография его известна, хотя не так уж много событий за короткую жизнь произошло. Окончил среднюю школу. Поступил в индустриальный институт. Но какая может быть учеба, если Родина в смертельной опасности. Пошел добровольцем в полк.
Приняли Аллахвердиева в кандидаты партии единогласно. Демин едва успел его поздравить, как вызвали к командиру полка. И комиссара третьего батальона Юрасова, и старшину Аллахвердиева потребовали.
— В чем дело? — забеспокоился Кушкис.
— Девятая рота окружена!
Надо выручать ребят. Юрасов связался с комдивом 32-й. Генерал Тихонов обещал помочь.
— Зачем шум поднимать? — загорячился Аллахвердиев. — Давайте тихо уведем роту.
Комиссар согласился с ним.
Пошли они вдвоем. Бурлил на перекатах вертлявый Пшиш, норовил выскочить из берегов. Хлопья желтоватой пены скапливались там, где течение было поспокойнее, а середина реки краснела, переливаясь под закатным малиновым солнцем. Что ж, в случае обстрела можно спрыгнуть в воду.
У восточной окраины станицы Куринской пальба заметно усилилась. Справа и слева заныли пули, будто кто осиное гнездо разворошил. В трех шагах посыпались ветки, срезанные пулеметной очередью. День угасал, но все-таки было можно еще разглядеть там, вверху, откуда стреляли, силуэты врагов. Далеко они, не страшно. Однако неожиданно затрещало рядом. Вспышки озарили «машингевер» и солдатскую каску.
— Бьет наугад, — шепнул комиссар.
— Ничего, сейчас замолчит, — усмехнулся старшина.
Он юркнул в траву и ящерицей, извиваясь, пополз на пригорок. Ни шороха. И кусты неподвижны, словно не задевает их совсем разведчик. Где он — не поймешь, путь его проследить нельзя.
Минута, две, три… Нет старшины. А пулемет не унимается. По-прежнему строчит по реке и немного правее, в спину саперам. Слева тоже бьют, причем по звуку: чужие. Лишь изредка откликается «максим» или «дегтяревец». Время тянется медленно. Поторопить бы его, подогнать…
Трава раздвинулась чуть ли не у самых ног Юрасова. Встал перед ним Аллахвердиев. Четкие брови лукаво изогнуты, белозубая улыбка.
— Все в порядке.
Продвигаются вместе дальше. Впереди овраг, там что-то дымится. Какие-то люди мелькают. Свои или чужие? Старшина и комиссар приготовили лимонки. Подождали, пока дым рассеялся. Похоже, что это саперы. Ротная кухня перевернута — ведь не стали бы немцы стрелять по своим. А, впрочем, осторожность никогда не мешает. Понаблюдать надо, выяснить наверняка.
— Руки вверх!
Затвор винтовки щелкнул между Юрасовым и Аллахвердиевым. Значит, все-таки наши! Прибежал командир окруженной роты старший лейтенант Борис Бейлин.
— Товарищ комиссар! Как вы к нам попали?
— Вызволять вас пришли. — Юрасов похлопал его по плечу. — Прикажите командирам подтягивать сюда роту. Только бесшумно. Иначе дело погубим.
Пока саперы снимались с бывшей нейтральной полосы, Бейлин рассказал, как все произошло.
…Комсомольцы с утра зарывали в лунки заряды с детонаторами, начиняли ими вытянутую поляну, которая отделяла нашу оборону от вражеской. На зорьке разыгрался тот самый бой. Пулеметчики сбили с толку гитлеровцев, отшвырнули их с поляны, где скрывались саперы, стараясь ничем не выдать себя.