— Что? — Бейлин мгновенно очнулся, смахнул муху со лба, потянулся.
— Да я про «ложные мостики».
— Тебе-то придется иметь дело с настоящим мостом. Особое задание. Кого в напарники возьмешь?
— Толю Романовского.
— Ну да, вы же с ним приятели.
— Друзья.
— Хороший он парень.
Бейлин сладко зевнул и тут же уснул снова. Черкасов согнал с него назойливую муху, стал наблюдать, как она, устроившись на его собственном колене, перебирает передними лапками, приподнимает слюдяные крылышки, готовится к полету. Ей все равно — сейчас здесь летает, через час у врагов.
Горный поток веками трудился и проточил в скалах овраг. За тем оврагом — передовая. Единственный мост соединяет ее с фронтовым тылом. По нему проходили машины, пехота и кавалерия напрямик, не делая огромный крюк по горам. По нему же нашим войскам доставлялись на передовую боеприпасы, продовольствие.
Фашистам давно хотелось захватить мост. Наше командование поставило перед комсомольским полком задачу: во что бы то ни стало переправу сохранить. В крайнем случае, заминировать, чтобы взорвать в нужный момент.
Павел Черкасов и Анатолий Романовский, нагруженные взрывчаткой, остановились под настилом. Где лучше подвести заряд? Прикрепить бы к прогонам, но как достать? Высоко.
— Залазь мне на плечи, — предложил Черкасов другу. — Давай, давай!
Тот кое-как вскарабкался на него вместе с опасным грузом, стал устанавливать заряд. Вставил детонаторы. Протянул бикфордовы шнуры. Вроде все. Романовский по-кошачьи мягко спрыгнул вниз. Теперь они распределили секторы наблюдения.
Ну и темнота! Смотри-не смотри — ничего не разглядишь. К тому же Черкасова начала одолевать дрема. Сказались бессонная ночь и напряжение последних дней. Слипаются веки, хоть пальцами их раздвигай. Скоро ли зорька-то? Он встряхнулся, побольнее ущипнул себя. Так и щипал время от времени, пока не забрезжил рассвет.
Вдруг над головой загудело. Самолет. Вражеский. Подошел Романовский, погрозил небу кулаком.
— Черт рогатый крутится спозаранку.
Черкасов следил за «фокке-вульфом» взглядом. Неторопливо он плыл, спокойно так. Потом от него отделились бомбы, словно черные капли.
Взрывная волна разметала друзей в разные стороны. Черкасова прижала к стволу кряжистого дуба, Романовского свалила в кювет. Очнулся Черкасов от удара, а струйка дыма уже порхает у прогонов моста, подбирается к минному заряду. Взорвется мост! Но ведь приказано сохранить его, лишь в крайнем случае разрушить. Не идут ноги Черкасова. Крикнуть и то не может — стонет. Сверхчеловеческим усилием дотянулся он рукой до спусковой скобы. Грянул выстрел, но шнур перебить не удалось.
Контуженный Романовский привстал. Закачался.
— Павлик, жив?
У Черкасова губы шевелятся, а слов его не слышно. Смотрит он на мост. Глянул туда и Романовский. Вздрогнул: дымок по шнурам приближается к заряду, до детонаторов — считанные сантиметры…
Подскочил он к мосту, выхватил из чехла финский нож, взмахнул. И не достал. Резкой болью в голове движение это отозвалось. До взрыва какие-то секунды. Тут Черкасов подполз, подставил себя, окровавленного, вместо опоры. Как уж Романовский забрался без его помощи на крутую стену — до сих пор не знает. Только перерубил провода у самого детонатора. Спас мост.
Обессиленный рухнул рядом с Черкасовым. Успел заметить улыбку друга. И потерял сознание. Последний раз улыбнулся тогда Павел Черкасов. Сомкнулись его черные ресницы, окаменело лицо, нос заострился. А небо, уже совсем голубое, осветилось солнцем. И не было в нем больше «фокке-вульфа», который убил комсомольца. Сделал свое черное дело и улетел.
Романовского отправили в госпиталь. Черкасова похоронили на вершине перевала, чуть западнее дороги. На дощечке надпись: «Красноармеец Черкасов Павел Иванович родился в 1924 году, погиб 28 августа 1942 года».
Саперы сооружали «ложные мостики» на пологом повороте, когда подкатил санитарный автобус. Притормозил. Из него выпрыгнула синеглазая девушка с санитарной сумкой через плечо.
— Хлопцы, где Черкасов Павлик?
Ребята переглянулись. Тарасевич махнул рукой в сторону перевала.
— Там он.
— Теперь ему медицинская помощь не нужна, — тихо добавил Греков.
Девушка не дослушала — она очень торопилась. Забралась в машину, и та рванула с места. Сегодня они должны обязательно увидеться: Павел и Оксана.
Автобус взобрался на ровное горное плато. Шофер подрулил к ветвистому скальному дубу, остановил машину. Над группой красноармейцев грянул прощальный винтовочный залп. С кем расставались они? Оксана поправила косынку, пошла взглянуть на свежий холмик земли.