Многие из прибывших юношей стали проситься в комсомольскую бригаду. Хотелось встретиться с врагом лицом к лицу, без всякой конспирации, наконец.
Как и предсказывал Лебедев, гости и бойцы-комсомольцы разговорились быстро. Уже через какие-то минуты вели себя так, будто со школьной скамьи знали друг друга.
— Вот наш Павлик, он, знаете, клуб с немцами взорвал, — захлебываясь, делилась с Ильей Холодовым шустрая дивчина и все подталкивала своего смущенного товарища. — Расскажи, Павел!
— Да ладно тебе, Верочка, — отнекивался тот, заливаясь краской. — Не надо…
— Как не надо? — Дивчина всплескивала руками. — Ты же трех немецких офицеров на тот свет отправил! Нет, правда, — теребила она Холодова за рукав гимнастерки. — Наш Павлик сам еле живой остался!
— А наш Павлик, Павел Черкасов, погиб, — тихо сказал Холодов.
Комбриг Петров вызвал к себе в штаб работников политотдела. Они тревожно переглядывались, выспрашивали один другого: не знают ли, зачем? Наконец Холодов не выдержал, задал вопрос, который волновал всех:
— Неужели плохие вести с фронта?
— Пора привыкать к хорошим вестям! — отшутился Петров. — Нам пришла телеграмма из Москвы. Слушайте.
«Центральный Комитет комсомола от имени советской молодежи приветствует бойцов, командиров и политработников вашей бригады с блестящей победой — освобождением древнего города русской славы Смоленска. Поздравляем вас с присвоением бригаде наименования „Смоленской“…
Желаем вам, наши славные друзья, новых боевых успехов».
А ровно через десять дней поезд увозил делегацию комсомольцев в Москву.
В Центральном Комитете ВЛКСМ ее встретили торжественно. Приняли рапорт о действиях детища комсомола под Смоленском. Выслушали самих участников сражений. Затем попросили их помочь в подготовке выставки о комсомольских делах. Под руководством Лебедева саперы-комсомольцы справились с этой задачей.
Когда делегаты вернулись в свою часть, их ждали награды.
Начали готовиться к новым боям. Необходим был удар по белорусской группировке, сосредоточенной на рубеже Бобруйск — Минск — Витебск. Пресловутый белорусский выступ еще представлял опасность. Группа армий под названием «Центр», по замыслу Гитлера, должна была снова двинуться на восток.
Глава восьмая
Рота старшего лейтенанта Клушкина готовилась к штурму высоты 199,0.
С высоты были видны подступы к Орше. А от Орши ведут железнодорожные линии: прямо — на Минск, влево — на Могилев и Осиповичи, вправо — на Витебск, как раз туда, где немецкое командование завязало тугие оборонительные узлы. Там сосредоточились несколько армий под общим названием — группа «Центр». Гитлер поставил перед группой две задачи: первая — сделать новый рывок на Москву, вторая, на случай осечки, — удержать оборонительные рубежи на территории Белоруссии с таким усердием, с каким удерживали бы их в самой Германии. Бобруйск, Могилев, Витебск и Орша — как бы вершина белорусского выступа. А высота 199,0 с деревней Старая Тухиня — вроде заслона на подступах к Орше…
— Иван Михайлович, познакомьте меня с обстановкой, — попросила Зайцева Шура, батальонный санинструктор.
Ротный был чем-то озабочен и не сразу понял, что обращаются к нему. Потом, видно, до него дошло. Он рассеянно взглянул на девушку.
— А?..
— Хочу знать точно, как и когда начнется бой, — твердо повторила она. — Не очень-то вы информируете нас, медиков…
— Ну что вы, Шура! — галантно произнес он. — Мы для вас всегда рады стараться!
Зайцева нахмурила тонкие брови.
— А нельзя ближе к делу? — И сама растерялась от собственной настойчивости.
Однако именно это понравилось в ней лейтенанту. Деловая девушка, не из тех, кому все хиханьки да хаханьки. И он рассказал ей о предстоящих задачах роты.
Шура слушала, склонив светловолосую голову набок, сузив глаза, обрамленные длинными ресницами.
Подошла Алешина, откинула со лба прядку волос. Кивнула ротному.
— A-а, Клавдия Васильевна! — обрадовалась девушка.
— Здравствуй, Шурочка! Как вы тут живете-поживаете?
— Здравствуйте. Живем хорошо, праздника ждем.