— Почему? — закричал я, испытывая иррациональную злость.
— Потому что могу, — в безумном хороводе, окружившем меня, голос парии прозвучал неправдоподобно отчётливо. — Выполни наш уговор, Гость! Параллель разрушается, скоро ты вспомнишь.
— Что? О чём… — начал я, откровенно плохо соображая. Жесточайшие перегрузки размазывали мозги по стенкам черепной коробки. А затем тряска вдруг прекратилась. Я будто проснулся, обнаружив себя на том же месте, где всё начиналось. Приснопамятный светлячок, сложив прозрачные крылышки, с любопытством обследовал древко арбалетного болта.
— Нет тут никого, Старшой! Надурила нас девка, — прошамкал Налим, даже не подозревая, насколько ситуация глубже и сложнее, чем видится со стороны. Для них вся схватка уложилась в мгновение, которого они и не заметили вовсе.
— С-сука! — прорычал я, бешеными глазами мазнув по взволнованным лицам соратников. И от души саданул кулаком ни в чём не повинное дерево. На мягкой древесине остались следы костяшек. Бурлящая злость требовала выхода, хотя бы такого.
— Да чего уж там, Старшой, — опешил пройдоха. — Выпендриться, может, хотела. Дело-то молодое…
— Линч, я… — голос Марико дрожал от обиды. — Я же видела…
— Замолчите! Мне нужно подумать, — взял я эмоции под контроль. А в памяти, фрагмент за фрагментом, уже всплывали воспоминания. Воспоминания о разговоре, которого не было.
Интерлюдия «Цена силы»
Звук, с которым пережжённый хитин лопается под каблуками сапог, напоминал Бьёрну то хруст тонкого осеннего льда, то треск глиняных черепков на задворках гончарной мастерской по соседству с его старой квартирой. Хлопья серого маслянистого праха, потревоженного ногами людей, оседали на одежде, липли к коже и волосам, настойчиво лезли в глаза. Идти с каждым шагом становилось всё более невыносимо, но не идти было нельзя. Одержав победу, глупо поворачивать на полпути к пьедесталу. Глупо и малодушно. И плевать, что мысли путаются, а ноги едва несут продолжающее стремительно слабеть тело.
Нащупав системную флягу, жрец Теневира повторно смочил ткань повязки, позволявшей крепко сбитому старику худо-бедно дышать. Необходимая процедура заняла не больше пары секунд, а ноздри уже свербели, раздражённые смрадом горелого мяса и проникшими внутрь дыхательных путей частичками пепла.
Полный разгром обиталища арахнидов обошёлся игрокам чрезвычайно малой кровью. Но что с того, если эта кровь — твоя кровь? Эта жертва — твоя жертва? Высшая цель? Всеобщее благо? Малое ради большего? Разумом Бьёрн понимал безжалостную рациональность такого рода суждений, но сердце… Сердце продолжало саднить. О чем думал Бьёрн, попирая ногами прах арахнидов Лакконы? О том, что цена дарованной покровителем силы оказалась чересчур высока, и выражалась она далеко не в деньгах. Но кто мог предположить, что призванный божественной силой ифрит, обитатель Плана Огня, не впечатлится заготовленными дарами, затребовав в обмен на службу сто лет жизни призвавшего его игрока.
Бьёрн мысленно прощался с сыновьями и внуками, когда огненноглазый демон объявил, что не будет слишком спешить со взысканием долга, позволив человеку насладиться победой. Ифрит сдержал своё слово — гнездо арахнидов близ Первого Лагеря выгорело до скального основания. В считанные минуты затянутое магической паутиной ущелье превратилось в задний двор крематория. Перед Истинным Пламенем защитные чары оказались бессильны. Ломкие скорлупки, хрустящие под подошвой сапог — вот и всё, что оставили после себя паукообразные твари, возомнившие, что людей можно безнаказанно жрать. А некогда крепкий, пышущий здоровьем пожилой мужчина дряхлел и рассыпался прямо на глазах, немым укором каждому, кто знал истинную цену победы.
— Здесь ещё один, — громогласно объявил пузатый поляк, разгребая ногами останки какого-то бедолаги. Не потому, что хотел привлечь побольше внимания. Разговаривать тихо он попросту не умел. В этом человеке всего было много: широкого лица, объёмистого чрева, кустистых бровей. Тот самый случай, когда хорошего человека должно быть побольше, оттого Бьёрн и приблизил Леви к себе. Когда его, Бьёрна, не станет… Нет, он не хотел думать об этом, пусть всё движется своим чередом.
— Истинное пламя как избавление, — пробормотал жрец Теневира. — Думаю, он был рад такой смерти.
— Мразотные твари! Даже жалею, что ни одной живой не осталось. Лапки бы им повыдёргивать… — прогудел Леви, привычно собирая обгорелые кости игрока в Бездонную сумку. Поляк имел право на злость, как и все они, ведь не было ничего ужаснее попадания в плен к паукам. Арахниды пленников не убивали. Нет. Их ожидала участь пострашнее смерти. Живых людей накачивали желудочным соком, поддерживая в телах жизнь столько, сколько потребуется, покуда кислота превращает внутренности несчастных в питательный бульон для паучьего выводка. Уж лучше так, в огне, видя, как мучители поджариваются вместе с ними.
В одном верный соратник всё же ошибся — погибли не все. Когда Бьёрн и Леви дошли до конца самой дальней штольни, Селека была ещё жива. Выглядела Королева Арахнидов (D) неважно, и с первого взгляда становилось понятно — оказать сопротивление уже не могла. Женский торс, растущий из тела огромного паука, напоминал пережаренный кусок мяса. Кожа покрылась незаживающими ожогами, набухла волдырями. Бубоны лопнули и запеклись кровавыми струпьями, из-под которых сочилась жёлто-бордовая сукровица. Королева не двигалась, боясь потерять сознание от боли и больше никогда не проснуться. Несмотря ни на что, паучиха хотела жить.
Не просто так Селека свила гнездо именно в этой части пещеры. В дальнем конце обширного зала, окружённый тускло мерцающей Защитной Формацией, высился монолит Энергетического Пилона. Несмотря на то, что важный элемент системы жизнеобеспечения Лакконы не функционировал, вокруг него до сих пор сохранялся высокий магический фон. Именно благодаря постоянной подпитке Королева смогла пережить атаку ифрита. Её веки сгорели. Единственный уцелевший глаз, не моргая следил за вошедшими в пещеру людьми. Обожжённая щель на том месте, где когда-то был рот, приоткрылась, вместе с кровью исторгая слова системного языка:
— Не убивай, я буду служить тебе.
— Ты послужишь, — норвежец не был предрасположен к беседе. Его время на исходе, но всегда оставался шанс, надежда на чудо. Глупая и живучая надежда… Всё ещё крепкие руки перехватили оружие. Бьёрн рубанул тяжело и мощно, с плеча, вложив в удар одолевающие его сомнения и страхи. Секира с треском вломилась в хрупкую плоть, и тело паучихи лопнуло, как переспелая вишня, окатив жреца алым горячим соком. Вслед ему сильнейшим потоком хлынула энергия жизни. Бьёрн выпрямился, чувствуя, как жизнеутверждающе бьётся сердце в груди. Пересохшие губы снова растянулись в улыбке.
— Мы счастливы, кэп? — с готовностью улыбнулся поляк, видя, как разгладилось лицо Бьёрна.
— О да, Леви. Мы счастливы, — севшим голосом отвечал он, без жалости сливая ОС для насыщения наградной карты. Поставить годы жизни на кон, победить, проиграть, утратить надежду и приобрести её снова, почти умереть и спастись, вытянув счастливый билет. Теневир будет долго смеяться, когда Бьёрн расскажет ему о событиях этого дня. А пока… Эльфийское долголетие (E+), изучить!
Внимание! Корректировка локальной цели… Прогресс достигнут! Энергетических Пилонов активировано: 1/3!
— Вот так так, — присвистнул Гаспар, со значением взглянув на бессменного телохранителя и безжалостного надзирателя в одном лице. Но наткнувшись на стену скучающего равнодушия, осёкся, позабыв, о чём хотел говорить. Увы, другого собеседника в округе не наблюдалось, лес был тих и бесстрастен, а от тяжёлой маски затекла шея. Возвращаться к изматывающим попыткам обуздать капризный артефакт мучительно не хотелось, поэтому повод потрещать языком пришёлся как нельзя кстати. Сглотнув слюну, Гаспар предпринял ещё одну попытку завязать разговор:
— Думаешь, это Линч? От безбожника можно ожидать всего, что угодно.