За всё это время он сильно изменился, и уже с шести лет не язвил и не издевался надо мной. Всегда заступался, когда был рядом, и вообще стал мне другом, или лучше сказать, настоящим старшим братом. Он всегда пытался оставаться спокойным и рассудительным, подавая мне хороший пример, которому я, в силу своего характера, просто не могла следовать. Поэтому мне оставалось только восхищаться удивительными способностями Леки...
- Неплохо, дорогуша, неплохо, - кричит брат, бесшумно прыгнув на асфальт в нескольких шагах от меня.
- Почему вдруг решил за мной зайти? - задорно спрашиваю я, смотря на приближающуюся высокую фигуру Леки.
- А что, я уже не могу забрать со школы мою дорогую младшую сестрёнку? - усмехается он и, забрав у меня тяжёлую сумку, начинает идти вверх по улице.
- Просто я думала, что у тебя задание, - начинаю следовать я за ним, с трудом поспевая за его длинным и быстрым шагом, - ты же как вчера вечером ушёл, так и не возвращался.
- Ну, - он замедляет шаг и виновато опускает взгляд на тротуар, - я ездил не на задание, а на его получение. В общем, - делает он напряжённую паузу и, сглотнув, продолжает, - я уезжаю в командировку... за границу... на месяц или... даже больше.
- Как?! - чуть ли не спотыкаюсь от услышанного, - почему ты мне не сказал об этом раньше? Почему так неожиданно? Старик знает?
- Не злись, - он устремляет на меня свои глаза, полные самого искреннего раскаяния, - я сам узнал об этом только вчера. И уезжаю я не завтра, сначала нужно разобраться со всеми взятыми здесь заказами, а то Анна Родионовна точно меня не отпустит.
- А если я тебя не отпущу?
Лека резко останавливается и, глубоко вздохнув, садиться на одно колено, положив правую руку на сердце, а левой аккуратно взяв мою ладонь. Он часто так делал в детстве, когда о чём-то меня просил или пытался за что-то извиниться.
- Инна, - улыбается он, печально смотря в мои почти до краёв наполненные слезами глаза, - я обещаю, что вернусь обратно целым и невредимым.
Я всегда пытаюсь казаться дерзкой или смешной, но перед ним, почему-то, просто не могу сдерживать эмоции... И сейчас я не хочу его отпускать. Не знаю почему...
- Встань, - бубню я, вытирая слёзы рукавом школьного пиджака, - я сейчас одета как парень, а ты сейчас выглядишь так, будто собираешься делать мне предложение. Мало ли, что о нас могут подумать...
Лека начинает тихо смеяться и, встав на ноги, оттряхивает пыль с колена.
- Так ты разрешаешь? - смотрит он на мою слегка покрасневшее и жутко обиженное лицо.
"Да дай уже своё согласие, в конце концов, - неожиданно вступает Крон, - меня уже начинает тошнить от этого необоснованного бреда и избытка розовых соплей".
- Ладно... - нехотя произношу я, отвернувшись от брата и демонстративно скрещивая руки на груди.
- Спасибо, - улыбается он, возобновляя движение по улице.
Несколько минут мы шли молча. Лека думал, как можно начать разговор, а я из-за всех сил пыталась изобразить максимальное безразличие ко всему произошедшему под неутихаемые комментарии Крона в сторону моих неконтролируемых эмоций.
- Как первый день в новом пансионе? - наконец начал Лека.
- Не отчислили и то, слава богу, - начала успокаиваться я, - а так, в принципе, мне даже понравилось.
- Я рад, - улыбнулся он, - кстати, я тоже учился в этом пансионе.
"Вот это поворот", - сильно удивился Крон, хотя моё недоумение было гораздо масштабнее:
- Правда?! - слишком громко кричу я, из-за чего некоторые прохожие начали кидать в нашу сторону недоброжелательные взгляды.
- Правда, но так громко кричать всё же не стоит, - спокойно ответил Лека, резко притягивая меня за рукав поближе к себе, - всё-таки тебе нужно быть более внимательной, ты сейчас чуть в луже не наступила.
- Ой, - оборачиваюсь я, начиная оценивать внушительные размеры оставшейся позади лужи. мда... нормальный асфальт в этом месте уже, наверное, лет пять положить не могут. Куда вообще власти смотрят? Там же, из-за этой глубокой ямы, вода в ней с нашим климатом может не высыхать днями.