Всё, я вздыхаю спокойно, последние ящики позади. Напротив меня, восседая на стуле перед роялем, закинув ногу на ногу, одной рукой со сверхчеловеческой скоростью перебирая клавиши, а второй туша о стоящую рядом пепельницу очередной окурок, возникла она. На ней ярко-красный брючный костюм, почти сливающийся с недавно окрашенными в тёмно-бардовый цвет вьющимися волосами чуть выше плеч. Под пиджаком надета лёгкая белая блузка, расстёгнутая на четыре первые пуговицы, ноги обрамляют её любимые чёрные лакированные туфли на высокой шпильке, прекрасно подходящие под её вечно чёрный маникюр. Уставшие глаза Анны Родионовны в этот момент закрыты, акцентируя внимание на ровных чёрных стрелках, большом количестве тёмных теней и нескольких слоях туши на и без того густых и длинных ресницах. Брови как обычно нарисованы и как всегда идеально, что нельзя сказать о слегка размазанной красной помаде на её губах. И вот её тонкие красивые пальцы со всей силы ударяют последние аккорды. В помещение становиться очень тихо. Руки соскальзывают с клавиш, а хрупкое тело в изнеможении откидывается на спинку стула, заставив висящий на ей чёрный галстук бесшумно упасть на пол. Женщина устало открывает свои необыкновенно красивые синие глаза, и её безразличный взгляд останавливается на мне, в одно мгновение становясь живым и даже слегка сияющим. На её лице расцветает улыбка.
- О, Инна, прости, не заметила, как ты вошла, - Анна Родионовна встаёт, доставая из кармана брюк упаковку сигарет, берёт из неё последнюю и, не найдя по близости зажигалки, обречённо вздыхает и кладёт сигареты обратно.
- А я вам говорила, - обращаюсь я к женщине, - что так к вам может зайти каждый, вот что вы будете делать, если к вам проникнет вор?
Начальница усмехается, собирая какие-то бумаги, лежавшие на крышке рояля:
- Уж поверь, я смогу с ним справиться, да и ничего ценного у меня, ну, кроме рояля и коллекции произведений Шекспира в оригинале.
- Кстати говоря, что у вас случилось?
- С чего ты взяла, что у меня что-то случилось? - закатала глаза Анна Родионовна, как бы незамено пряча за спину почти допитую бутылку коньяка.
Я многозначительно осматриваюсь вокруг, всем своим видом акцентируя внимание женщины на бесчисленном количестве ящиков, окруживших нас со всех сторон. Видно, что начальница сама удивлена такому ящечному городу, но сразу же делает недоумённый взгляд:
- А что здесь такого необычного ты, Инночка, нашла? Они тут всегда стояли, а я тут не причём, и вообще я белая и пушистая, отстаньте от меня, - Анна Родионовна отвела от меня глаза, одним глотком допила коньяк прямо из бутылки и взглянула на меня уже самыми чистыми и невинными глазами.
- Анна Родионовна, - официально начала я, из-за чего начальница слегка вздрогнула, - здесь пятьдесят четыре ящика водки по девять литровых бутылок в каждом, шестьдесят восемь ящиков ликёра по шесть полторалитровых бутылок в каждом, тридцать пять ящиков виски по девять пол-литровых бутылок в каждом и семьдесят девять ящиков коньяка по восемь литровых бутылок в каждом, плюс одна бутылка у вас в руках. И того тысяча восемьсот восемьдесят восемь целых пять десятых литров алкоголя было выпито вами меньше, чем за сутки. Я уже начинаю подозревать, что именно вы - та женщина в задачах по математике, которая закупает большое количество товаров оптом. Это я ещё не считала выкуренные вами пачки сигарет. И после всего этого вы будите утверждать, что ничего не случилось? Да, я понимаю, праздник, день народного единства, но в праздники вы выпиваете в два раза меньше.
- Я взрослый человек, я могу пить, что хочу, когда хочу и столько, сколько позволит мне моя зарплата.
- А как вы объясните сыгранную вами "Зиму" Вивальди? - облокачиваюсь я левым локтем о рояль и пристально смотрю на начальницу.
- Ладно, - принимая поражение, закатывает она глаза, - ты вся в своего опекуна, оба такие дотошные, аж противно...
- Да, этого у нас не отнять, - улыбаюсь я.
- Ох, - глубоко вздыхает женщина, одной рукой зачёсывая назад волосы, - может, кофе? - спрашивает она, открывая крышку рояля и доставая из неё ещё запечатанную бутылку коньяка, - с коньяком, - заканчивает начальница, начиная с интересом крутить бутылку в руках, как будто видит её впервые в жизни.
- Анна Родионовна, что вам говорил Дуриан Гранкуриевич? - как бы невзначай напоминаю я.
- Чертовка, надзирательница, предательница, - начинает сыпать меня комплиментами начальница, - Иуда, фашистка, зараза, змея подколодная.