Тут я слышу, как что-то начинает хрустеть на кухне.
«Писец… - проскальзывает в моей голове, - сейчас будет полный писец…»
Я чувствую, как моё тело против моей воли встаёт и вместе с тарелкой идёт на поле битвы, которую я заранее проиграла, остаётся только надеется, что после всего этого я останусь хотя бы живой…
На кухне стоит Марина, держа в руках две светящиеся полупрозрачные крестовины, благодаря которым сейчас и нахожусь в полностью беспомощном кукольном состоянии.
«А вот не надо было бесить Марину, - наконец, решил поучаствовать в моей жизни Крон, - вот зачем ты так поступила, а?»
«А где ты раньше был!? И вообще, я на тебя обижена, предатель!» - кладу я на стол тарелку, скрипя сердцем.
«Кто? Я предатель? Это ты вечно витаешь в облаках, ничего вокруг себя не замечая, да ты без моей помощи вообще не прожила бы так долго! Так что благодари меня за то, что я вообще у тебя есть!»
«Ах, так, значит, ну, ладно, я всё поняла!»
«Да ничего ты не поня… Сковородка!»
Я фокусирую зрение перед собой и замечаю, как Марина, предвкушая восстановление справедливости, замахивается над моей головой кухонной утварью, и тут же вижу, как чугунное оружие начинает стремительно приближаться к моему лицу. Я, оборвав ослабшие путы, сваливаюсь на пол и на четвереньках покидаю злосчастную кухню. Пара метров, и я буквально взлетаю на шею старику.
- Она снова взялась за своё! Руки распускает, силу применяет! Тиран! Настоящий тиран! Угомони её, прошу-у-у!
- Ру-ки, - розовые газа с высшей степенью спокойствия смотрят на меня.
- Что? – не понимаю я.
- Руки мыть, жи-во.
- Но…
- И не беси сестру, - опекун аккуратно берёт меня за шкирку и, открыв дверь ванны, забрасывает меня внутрь.
- Ну, хоть свет включите… - обречённо скулю я, ничего не видя в темноте. Благо мои мольбы были услышаны и одинокая лампочка над моей головой приветливо загорается. Руки всё-таки приходится мыть… Я обречённо вздыхаю, рассматривая в зеркале своё порядком погрустневшее лицо, беру этот противный, склизкий и порядком размокший от воды кусочек мыла, раньше представляющий собой красивую свинку, но сейчас имеющий настолько страшный полуоблезший вид, что меня невольно передёргивает, но, преодолев себя, я всё-таки начинаю мыть руки:
«Бр-р-р-р-р-р».
«Мой, мой, - хрипит Крон, - людям мыть руки необходимо».
«Но я не хочу-у-у».
«Есть такое волшебное слово: «надо»».
«Надо-надо, достали вы меня уже своим «надо»… Вот скажи, демоны руки моют?»
«Ну-у-у, вообще-то нет, нам незачем».
«А чё так?»
«Наша кожа сама по себе вырабатывает дезинфицирующую щёлочь, так что мы, считай, всегда чистые».
«Блин, хочу быть демоном…» - обречённо вытираю я руки и бреду на кухню.
«Кхм, - пытается не смеяться в голос контрактник, - я бы был поосторожнее с такими желаниями, многие демоны всю жизнь сожалеют, что являются представителями именно этой неблагодарной расы».
«А почему неблагодарной?»
«Ай, ладно… Не важно», - отмахнулся демон, снова впадая в прострацию, что-то зачастил он с этим в последнее время, не порядок.
Я присаживаюсь на стул, и мы с Мариной начинаем сверлить друг друга недовольными взглядами, видимо ей тоже от старика влетело, он у нас хоть и сухой иногда, но чувством справедливости не обделён. Поэтому всегда нам от него прилетает одинаково, независимо от того, кто прав, а кто виноват, его политика такова: «если между мной и Мариной есть конфликт, значит, в той или иной степени виноваты обе».
Вся напряжённая атмосфера на кухне разбавляется Лекой, принёсшим тёплую улыбку, что вмиг отразилась и на наших ещё недавно хмурых лицах. Вот умеет он одним лишь взглядом заставить людей чувствовать себя хорошо, как ему только это удаётся, ума не приложу.
- Марина, пахнет бесподобно, - он присаживает рядом со мной и, по-прежнему нежно улыбаясь, наблюдает, как Марина, блистая ярким румянцем, смущённо накладывает порции и ставит их на стол.
- Кстати, а что случилось? – наконец, обратил он внимание на меня.
- Эта стерва опять распускает руки! В этом доме снова творится полное беззаконие… - пока я выливала брату душу, не замечаю, как в руке присевшей рядом Марины появляется крестовина, благодаря которой моё лицо мгновенно оказывается в тарелке.
- Она первая начала! Она меня не послушалась! – стала настаивать на своём Марина, но уже её лицо, по воле Леки, отправляется исследовать тефтелько-макаронные глубины.