— Тарас. — Владимир Николаевич повернулся всем телом к Коновалюку. — Звони в Донецк, Луганск, Харьков. Пусть присылают сюда людей.
— Сколько?
— Чем больше, тем лучше. И пусть не жлобятся на командировочные. Потеряем гривну, получим доллар. И лучше всего по железной дороге.
— Чтобы жили в вагонах? — догадался Тарас Гнатович.
— Именно. — подтвердил премьер, — После поезжай в штаб Кузьмичёва. Попробуй его перекинуть на нашу сторону. Торгуйся. Обещай. Чёрт с ним, дадим ему, что он хочет. Он нам сейчас во как нужен.
Премьер резко провёл ребром ладони по горлу, высадил Коновалюка, и дал указание водителю ехать к министерству транспорта, на проспект Победы.
Егор Федорович скинул пальто на любимый кожаный диван, и жестом указал Тарасу Гнатовичу на стул: мол, располагайся. Сам прошёл к барной стойке, извлёк на свет божий бутылку мартини и два бокала.
— А, может, что покрепче? — тут же поинтересовался он, кивнув на бутылки, оставшиеся стоять за стеклом.
— Нет. — депутат поднял в знак протеста обе руки. — Сегодня много работы. Нужно, чтобы голова оставалась свежей.
— Согласен.
Жидкость заполнила хрусталь, и, через минуту перетекла в депутатские желудки.
— Давай, уговаривай меня. — сказал Кузьмичёв, поморщившись от ломтика лимона.
— А что вас уговаривать? Вы не девушка. — Коновалюк закусывать не стал. — Мы подумали над вашим предложением.
— Точнее.
— Мы предлагаем вам место спикера в парламенте, и два портфеля в кабинете министров.
— Голова Рады? Заманчиво. — Кузьмичев обсосал внутреннюю часть кожуры фрукта и бросил её на блюдце. — Только следует учесть два момента. Первый: сначала вы должны победить.
— Потому я к вам и приехал.
— Во-вторых, победить должен я. — Кузьмичёв вновь наполнил бокалы. — На следующих выборах. В парламент. Сам должен понимать, Тарас Гнатович. Без определённого количества голосов, мне место спикера не видать, как собственных ушей. А где гарантия, что я одержу победу? Нет таких гарантий.
Кузьмичёв чокнулся со стоявшим на столе бокалом Коновалюка и одним глотком осушил посуду.
— Мы вам поможем. С выборами.
— Да нет, Тарас Гнатович. — Егор Фёдорович покачал головой. — Так не пойдёт. Каждый из нас должен сам тянуть свою лямку. И твой отец, Тарас Гнатович, прекрасно это понимал.
— Признаюсь, мне неприятно слышать от вас о моём отце. — Коновалюк и не пытался скрывать свои чувства. Он приехал с деловым предложением. И хотел, чтобы оно было рассмотрено в самое кратчайшее время. Без всяких уходов на отвлечённые темы.
— Твоё право. — пожал плечами первый коммунист Украины. — Только мы с твоим батькой врагами не были. Конкурентами — да. А вот врагами — никогда. — Кузьмичев заметил, как собеседник поморщился. — Что? Не нравится слово конкурентами? Пусть будет противниками. Однако, повторюсь, не врагами. — рука Кузьмичева приподнялась и опустилась на подлокотник кресла, как бы ставя точку в предложении. — Твой отец понимал: Украина исторически уже сложилась. Стала такой, какая есть. И стала такой не из воздуха. И у неё есть свои истоки. В том числе и коммунистические. Как-то он, помнится, высказался, что если бы не коммунист Хрущёв, то не бывать Крыму украинским.
— Предположим, он говорил несколько иначе. — Тарас Гнатович приподнял руку и посмотрел на часы. Специально так, чтобы на это обратил внимание собеседник. — К сожалению, у меня недостаточно времени, чтобы обсуждать с вами прошлое.
— И напрасно. — Кузьмичев поднялся и принёс бутылку коньяка. — От мартини только изжога в желудке. — налил себе и выпил. — В общем, передай Николаевичу следующее. Место спикера мы сейчас обсуждать не будем. Не время. А вот по поводу кресел в кабмине стоит поговорить. Ты ведь привёз мне, так сказать, облегчённый вариант. Место министра культуры? Образования?
— Образования и министерства труда.
— Почти угадал. — Кузьмичёв улыбнулся, и Тарас Гнатович опустил глаза: зубы коммуниста напоминали тёмно-грязный старинный фарфор. Табак медленно делал своё дело. — Но нас подобный вариант мало интересует. Ну, сам посуди, Тарас Гнатович, что собой представляет кандидатура министра труда? Опять же, встаёт вопрос, какого труда, если мы живём, как все утверждают, в капиталистическом обществе? Чем будет заниматься такой министр? Пенсиями? А министр образования? Притом, что, две трети вузов перешли на западную, так называемую «болонскую» систему получения образования? Само название какое-то собачье. И, практически, все стали коммерческими. Вот ответь мне, какое может быть министерство при коммерческом, собачьем образовании?
Кузьмичёв потряс головой, явно выжимая из себя весёлость, однако собеседник никак не отреагировал на его реплики.
— Ваше предложение, Егор Фёдорович.
— Министерство внутренних дел. — тут же ответил коммунист.
— А почему не министерство обороны? Или СБУ?
Кузьмичёв поднял указательный палец:
— В детстве мне говорили, если смотришь на палец и смеёшься, то ты дурак. Я — не дурак! И мы оба понимаем, что означает пост министра МВД от предложенных тобой вариантов. Как видишь, я не претендую на кресло премьера. Но и не собираюсь сидеть на задворках нашего политического двора. Подумайте, обсудите, и сообщите мне о своём решении. А от себя добавлю: долго не думайте. Теперь время работает против вас.
Роман Здольник махнул, в знак приветствия рукой, и уже собирался, было, пройти в кабинет Киевского мэра, как голос секретаря его остановил:
— Простите, Роман Петрович, но Родиона Дмитриевича в данный момент на рабочем месте нет.
Депутат обернулся в сторону сорокалетней дамы, которая сидела за письменным столом, перед входом в кабинет, и произнёс:
— А когда будет? Мне он срочно нужен.
— К сожалению, Родион Дмитриевич не сообщил конкретно о месте своего пребывания, и о времени возвращения. Если у вас есть к нему неотложное дело, оставьте мне сообщение. Я его в обязательном порядке передам.
Как же, разогнался. — чуть не сорвалось с языка помощника Яценко. Ничего, он естественно, писать, а тем более оставлять, не собирался. Не хватало, чтобы эта мымра получила в руки компромат.
Владимир Николаевич, в категорическом тоне, приказал Здольнику, чтобы тот пригласил на предстоящее совещание Киевского градоначальника. Однако, тут же отметил премьер, пригласть приехать таким образом, чтобы тот не смог отказаться. Яценко знал, кого посылать с подобным заданием. У Здольника и Сахно, нынешнего мэра Киева, имелся общий интерес в деревоперерабатывающем бизнесе ещё с середины девяностых годов. Когда в девяносто восьмом Роман Дмитриевич смог пробиться на первый столичный пост, то совместное предприятие обоих народных депутатов второго созыва моментально превратилось в акционерное общество с ограниченной ответственностью, и приличным уставным капиталом.
Секретарь молча смотрела на депутата, как бы говоря: в чём проблемы, Роман Петрович? Достаньте мобильный телефон, нажмите на кнопку быстрого набора, и знакомый голос вам моментально ответит. Но Здольник как раз и не мог этого сделать. Точнее, он делал данное телодвижение за сегодняшний день неоднократно, однако результат оставался один и тот же. Женский голос постоянно, и без устали противно отвечал: ваш абонент находится вне зоны досягаемости, перезвоните позже. Какое позже, когда Яценко ждёт его с положительным результатом. Так и было сказано: чтобы приехал, и никаких гвоздей!
Роман Петрович потоптался несколько минут перед столом непробиваемой секретарши, но та ничем не могла помочь народному избраннику. Да и чем бы она ему помогла? Если мэр приказал ей никому, в том числе и Здольнику, ни в коем случае не говорить где он. И связываться с ним, по новому, только им двоим известному, номеру телефона. Президенты приходят и уходят, а престижная работа на дороге не валяется.
Уже стоя перед машиной, Здольник громко выругался: вот ведь, чёрт, хочет на две стороны отыграть. Старый пердун! Всегда выбирал нечто средненькое, да так, чтобы и ни вашим, и ни нашим. На этот раз, видимо, тоже решил перестраховаться, выждать удобного момента, чтобы после полезть под новую власть. И ведь у него это получится, чёрт побери.