– И не пройдете, – сказал хозяин логова. – Это никто не пройдет. Поскольку объять необъятное… Впрочем, прошу прощения, я и впрямь что-то заговорился. Кстати, можешь звать меня Катипапом.
– Потому что вы Катин папа?
– Не только, – немного подумав, сказал Катипап. – Скорее, наоборот. Но не стоит углубляться, иначе мы снова завязнем в псевдологических противоречиях.
– Не стоит! – поспешила согласиться с ним Катя. – А где ваша дочь?
– Тута я! – послышался вдруг из-под стола задорный девичий хохот. Затем оттуда выбралась и его обладательница. – Здорово тебя папа нагрузил? Он и сам-то ничего не понимает из того, что сейчас наболтал.
– Екатерина! – всплеснул руками Катипап. – Ну разве так можно!.. – Он обернулся к Кате и опять развел руками: – Вот видишь! Я же говорил.
А Катя во все глаза смотрела на свою… чего-то-там-какую-то проекцию, и глаза эти становились все больше и больше, а потом от изумления раскрылся и рот. Изумляться было чему: она видела перед собой собственное отражение! Разве что одето оно было не в ветровку и джинсы, а в такое же драное и мятое, как пиджак Катипапа, платье непонятного серо-бурого цвета. Зато девчонка была такой же невысокой, что и Катя, такой же по-спортивному худощавой, точнее – жилистой, с такими же неопределенно-болотного цвета глазами; и даже черные как смоль волосы были подстрижены так же – до плеч, с длинной челкой, падающей на правый глаз.
– Чего уставилась, нравлюсь? – скривилась в подобии улыбки ведьмочка и знакомым жестом отбросила челку.
– Ты… мы… – попыталась что-то сказать в ответ Катя, но кроме этого «ты-мы» ей пришел в голову еще только «пык-мык», что для продолжения беседы явно не годилось.
К счастью, неловкую паузу прервал Катипап.
– Прошу к столу, – повел он рукой в сторону ломящейся от яств столешницы. Каким образом все это пиршественное богатство сумело там появиться, Катя не могла даже предположить. Впрочем, с учетом того, кем являлись Катипап и его дочка, на подобных моментах можно было не заострять внимания.
Единственное, что еще смутило Катю, было то, что кроме грибов и ягод, никаких иных блюд она узнать не смогла, и таковых там имелось не менее десятка.
– А… что это?.. – показала она на одну из больших тарелок, доверху наполненную тоненькими длинными колбасками.
– Червяки, не видишь, что ли? – гыгыгкнула в ответ ведьмочка. – А вон то – ткнула она пальцем на соседнее блюдо, – маринованные жабы; там – махнула рукой еще на одно, – жареные сороконожки; а уж тушеные крысы – это…
– Екатерина! – хлопнул по столу ладонью Катипап. – Перестань! Для чего ты несешь эту чушь? Посмотри, нашу гостью сейчас стошнит.
Кате и впрямь стало очень дурно. Катипап быстро сунул ей под нос кружку с пряно пахнущей жидкостью.
– Выпей!
Катя послушалась. Уже после пары глотков тошнота прошла, а проглотив последние капли необычайно вкусного напитка, она вдруг почувствовала зверский голод. Но сказанное маленькой ведьмой не давало ей приступить к трапезе. Единственное, на что она решилась – зачерпнула пригоршню черники из большого лукошка, стоявшего с краю стола.
– Да ты ешь, ешь, не бойся, – заметил ее нерешительность хозяин. – Не слушай ты эту балаболку! Тут все съедобное, все очень питательное и полезное. Состав белков, жиров и углеводов, а также витаминов и минеральных веществ сбалансирован идеально.
Последнее высказывание почему-то сразу приободрило Катю и разрушило все ее сомнения. Она голодным коршуном набросилась на еду, и, хоть понимала, что ведет себя неприлично, ничего не могла с собой поделать. Она наваливала себе в тарелку все подряд, без разбору, и тут же тащила в рот. Глотала, почти не разжевывая. И пока ее правая рука с ложкой тянулась к какому-то одному блюду, левая в то же время прямо пальцами хватала еду из другого. От стыда по Катиным щекам потекли слезы, но остановиться она не могла.
Катипап сначала смотрел на нее с нескрываемым недоумением, но потом перевел взгляд на дочь и опять хлопнул по столу.
– Екатерина! Прекрати сейчас же!
– А чего? – гыгыкнула ведьмочка. – Гостья же, пусть покушает как следует.
– Немедленно прекрати! – вскочил с лавки Катипап.
– Да ладно, ладно, – буркнула Катина «проекция», а сама Катя почувствовала, что больше не хочет есть. Причем, не просто не хочет – она просто смотреть не могла на еду! Ее вновь замутило.
– Екатерррина! – зарычал на дочь Катипап.
– Да я ничего и не делаю! – вскинулась та. – Она просто обожралась.
– Выбирай выражения! – завопил хозяин дома, но увидев, что Кате совсем плохо и ее вот-вот вырвет, снова сунул ей под нос кружку.