Вот выдал, сам от себя не ожидал. Зато более-менее приличная отмазка, что тут еще придумаешь?
— Да, наверное, — подозрительно легко согласился Макеев. — Мало мы еще знаем о человеческих возможностях. Плохо только, что и с этого бока не получается вам помочь. Но со всей ответственностью обещаю, мы о вас, Сергей Андреевич, не забудем! Понадобится — будем и год, и десять, и двадцать лет ваши корни искать! Будьте уверены и работайте спокойно.
'Во порадовал! Живи, говорит, и помни. Большой брат следит за тобой!' — промелькнуло у меня в голове. А чего я, интересно, от них ждал? Сидел бы, не высовываясь, грузчиком в овощном, и заботы такой уж точно не имел. Так ведь нет! Славы захотелось! О судьбе страны забота гложет.
Однако, кто предупрежден, тот вооружен! И за это спасибо. А по письмам Щелокову и Ивашутину тишина. Не прячет ли он туза в рукаве? Счас ка-а-ак…
— Очень рад, что моему делу оказано такое внимание. А то уж, знаете ли, почти смирился. Хотя, конечно, иной раз так накатит, что… Но жена и ребенок сейчас очень помогают отвлечься от грустных мыслей. Я уже не один, у меня семья есть.
— Да-да, семья, как говорится — ячейка общества. Это вы правильно сделали, что завели семью… Ну а теперь давайте перейдем к тому делу по которому я вас, Сергей Андреевич, и пригласил, — Макеев достал из папки лист бумаги с каким-то текстом и пододвинул ко мне. — Прежде чем начать разговор, необходимо соблюсти формальности. Будьте добры, автограф поставьте здесь.
— Что это?
— Подписка о неразглашении. Мы нуждаемся в вашей помощи, а для этого мне придется посвятить Вас в сведения, не подлежащие разглашению. Вы не подумайте чего такого. Несмотря на то, что происхождение ваше еще не установлено, мы вам, Сергей Андреевич, доверяем, но порядок есть порядок.
Бумажка, которую мне подсунул Макеев, была серьезной, но действительно, ничего кроме сохранения сведений полученных при разговоре от меня не требовала, и я с легким сердцем ее подмахнул. Бежать и трубить на весь белый свет о том, что сотрудничаю с КГБ, я отнюдь не собирался.
— Итак, — Макеев удовлетворенно кивнул головой и спрятал подписанный документ к себе в папку, — Вы, Сергей Андреевич, за весьма короткий срок умудрились развить бурную деятельность. Всего год прошел, а вы уже написали несколько книг, сценарий, десяток песен, совершили археологическое открытие, познакомились с Высоцким и генеральным секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. Я уже не говорю о вашей дружбе с Мясниковым, это так, вообще как бы между прочим получается.
'И это всего за год, Карл!' — мысленно закончил я фразу и невольно усмехнулся.
Так, по письмам Щелокову и Ивашутину снова молчит, про то, что я выпал из будущего — он знать не может, максимум догадываться. Но, насколько я знал, в таких организациях работали насквозь прожженные реалисты, далекие от научной фантастики, а мой случай как раз в рамки этого жанра и вписывался.
— Я сказал что-то смешное? Чему вы улыбаетесь?
— Вы забыли добавить, что я успел за год еще жениться и стать отцом.
— Ну, это само собой, хотя вы сами об этом уже упоминали в нашем разговоре, — Макеев тоже улыбнулся.
— Юрий Федорович, вы прямо скажите, чего от меня нужно, и я уже пойду.
— Не спешите, у меня рабочий день до семи. Дело, которое у нас к вам, серьезное, с кондачка не порешаешь. Да, вы ведь теперь безработный, вольная птица, правильно?
— Я состою в творческом союзе, а посему тунеядцем не являюсь.
— Так я вас и не обвиняю в тунеядстве, бог с вами! — Макеев развел руки в стороны. — Я к тому веду, что в силу ваших новых знакомств вы общаетесь теперь с известными людьми. Правда, больше в творческой среде. Те же Высоцкий и Тарковский — элита творческой, как ее там… тусовки, как сейчас выражается молодое поколение. Согласитесь, что эта самая среда, в которой приветствуются не только алкоголь, но порою и наркотики, не говоря уже о сексуальных игрищах, порою взращивает настоящих мутантов. А на уме у таких мутантов одно: как бы сделать свою жизнь комфортнее, не стесняясь при этом в выборе средств.