Несмотря на то что у меня отличный холестериновый профиль, я разумно питаюсь, никогда не курю, у меня нормальное кровяное давление и я редко употребляю алкоголь, я все равно в группе риска. Я чувствую себя как в ловушке из анекдота Чарли Мангера о парне, который хочет знать, где он умрет, чтобы никогда туда не попасть. К сожалению, слишком часто болезни сердца сами находят вас.
Когда я учился в медицинской школе, мой преподаватель патологии на первом курсе любил задавать вопрос с подвохом: Какова самая распространенная "презентация" (или симптом) болезни сердца? Самыми распространенными ответами были не боль в груди, не боль в левой руке и не одышка, а внезапная смерть. Вы знаете, что у пациента болезнь сердца, потому что он только что умер от нее. Вот почему, утверждал он, единственные врачи, которые по-настоящему понимают сердечно-сосудистые заболевания, - это патологоанатомы. Его точка зрения: к тому времени, когда патологоанатом увидит ткань вашей артерии, вы уже будете мертвы.
Хотя смертность от первых, внезапных сердечных приступов значительно снизилась благодаря совершенствованию базовых средств жизнеобеспечения сердца и своевременным вмешательствам, таким как катетеризация сердца и препараты для удаления тромбов, которые могут остановить сердечный приступ почти на его пути, они все еще являются фатальными примерно в трети случаев, по словам Рона Краусса, старшего научного сотрудника и директора по исследованиям атеросклероза в Исследовательском институте детской больницы Окленда.
Во всем мире болезни сердца и инсульт (или цереброваскулярные заболевания), которые я объединяю под единым названием "атеросклеротические сердечно-сосудистые заболевания", или ASCVD, являются основной причиной смерти. По данным CDC, ежедневно в Соединенных Штатах от них умирает 2 300 человек - больше, чем от любой другой причины, включая рак. В группе риска находятся не только мужчины: Вероятность смерти американских женщин от атеросклеротической болезни в десять раз выше, чем от рака груди (не опечатка: одна из трех против одной из тридцати). Но розовых ленточек, посвященных раку груди, гораздо больше, чем красных ленточек Американской ассоциации сердца, посвященных сердечным заболеваниям среди женщин.
Смерть моих дядей остается для меня загадкой. Они жили в Египте, и я понятия не имею, как выглядел их анализ крови или, что еще важнее, в каком состоянии были их коронарные артерии. Я уверен, что они курили, но, возможно, если бы у них был доступ к лучшему медицинскому обслуживанию, они тоже смогли бы пережить сердечный приступ, как это сделал мой отец. А может, их судьбы были неотвратимы, завязаны на генах. Я знаю только, что сорок два года - это очень мало, чтобы упасть от сердечного приступа.
Я знал о своих дядях всю жизнь, но подтекст их историй по-настоящему поразил меня только в середине тридцатых, когда я впервые стал отцом. Внезапно осознание собственной смертности обрушилось на меня, как набежавшая волна, появившаяся из ниоткуда во время одного из моих долгих заплывов. Возможно, эта книга не была бы написана, если бы не та семейная история.
Как и большинство тридцатишестилетних, Не-Тин Питер почти не задумывался о болезнях сердца. Да и зачем? Мое сердце было достаточно сильным, чтобы переправить меня через Канал Каталины шириной в двадцать одну милю, оно стабильно работало более четырнадцати часов, как дизельный двигатель "Мерседеса", ровно урча в груди. Я был в отличной форме, думал я. Но тем не менее я беспокоился, учитывая историю моей семьи. Поэтому я настоял на том, чтобы врач заказал компьютерную томографию сердца, и это изменило все мои взгляды на жизнь.
Сканирование было настроено на обнаружение кальцификации в моих коронарных артериях - признака прогрессирующего атеросклероза. Результаты показали, что мой кальциевый "балл" составил 6. Звучит не очень, и в абсолютном выражении так оно и было; у кого-то с тяжелой формой заболевания этот балл мог превышать 1000. Но для тридцатишестилетнего человека он должен был быть равен нулю. Мой результат 6 означал, что в моих коронарных артериях больше кальция, чем у 75-90 процентов людей моего возраста. Когда я углубился в патологию этого заболевания, я с ужасом узнал, что оно уже довольно поздно проявилось. Показатель кальция рассматривается как предиктор будущего риска, что так и есть, но он также является мерой исторических и существующих повреждений. А у меня он уже был зашкаливающим. Мне было всего около тридцати, но артерии у меня были как у пятидесятипятилетнего.