Мы добились определенных успехов в борьбе с некоторыми видами рака, в частности с лейкемией (особенно с детской лейкемией, как я уже отмечал ранее). Для взрослых, больных лейкемией, десятилетняя выживаемость по адресу увеличилась почти вдвое с 1975 по 2000 год - с 23 до 44 процентов. Выживаемость при лимфомах Ходжкина и неходжкинских лимфомах также увеличилась, особенно при первой. И все же это относительно небольшие победы в "войне", которая не была особенно успешной.
Как и сердечно-сосудистые заболевания, рак - это болезнь старения. То есть с каждым десятилетием жизни он становится все более распространенным, как показано на рисунке 6. Но он может быть смертельно опасен практически в любом возрасте, особенно в среднем. Средний возраст постановки диагноза "рак" - шестьдесят шесть лет, но в 2017 году среди людей в возрасте от сорока пяти до шестидесяти четырех лет умерло от рака больше, чем от болезней сердца, печени и инсульта вместе взятых. В этом году, если последние тенденции сохранятся, на эту же возрастную группу придется почти 40 процентов из примерно 1,7 миллиона новых случаев рака, которые, вероятно, будут диагностированы в Соединенных Штатах, согласно данным Национального института рака. Однако к тому моменту, когда рак обнаруживается, он, вероятно, уже прогрессирует в течение многих лет, а возможно, и десятилетий. Когда я пишу эти строки, я с грустью думаю о трех своих школьных друзьях, которые умерли от рака за последние десять лет, и все они были моложе сорока пяти лет. Мне удалось попрощаться только с одной из них до ее смерти. У каждого, кто читает эту книгу, наверняка есть несколько похожих историй.
Проблема, с которой мы сталкиваемся, заключается в том, что, как только рак обнаружен, у нас нет высокоэффективных методов его лечения. Наш арсенал средств ограничен. Многие (хотя и не все) солидные опухоли можно удалить хирургическим путем - эта тактика была разработана еще в Древнем Египте. Сочетание хирургии и лучевой терапии довольно эффективно в борьбе с большинством локальных солидных опухолей. Но хотя мы довольно хорошо освоили этот подход, мы, по сути, исчерпали свои возможности по лечению рака таким способом. Мы не получаем больше сока из выжимки. А хирургия имеет ограниченное значение, когда рак метастазирует, или распространяется. Метастатические раковые опухоли можно замедлить химиотерапией, но они практически всегда возвращаются, часто более устойчивые к лечению, чем когда-либо. Нашим критерием успешного лечения пациента или ремиссии обычно является пятилетняя выживаемость, не более того. Мы не смеем произносить слово "излечение".
Вторая проблема заключается в том, что наша способность выявлять рак на ранних стадиях остается очень слабой. Слишком часто мы обнаруживаем опухоли только тогда, когда они вызывают другие симптомы, а к этому моменту они уже слишком запущены, чтобы их можно было удалить, или, что еще хуже, рак уже распространился на другие части тела. Я много раз видел, как это происходило во время моего обучения: мы удаляли опухоль (или опухоли) пациента, а через год он умирал, потому что тот же самый рак распространился в другом месте, например в печени или легких.
Этот опыт лежит в основе нашей стратегии борьбы с раком, состоящей из трех частей. Наше первое и самое очевидное желание - не заболеть раком вообще, как столетние люди, другими словами, профилактика. Но профилактика рака - дело непростое, потому что мы еще не до конца понимаем, что движет возникновением и развитием болезни с такой же ясностью, как в случае с атеросклерозом. Кроме того, в этом в значительной степени стохастическом процессе, похоже, большую роль играет простое невезение. Но у нас есть некоторые подсказки, о которых мы и поговорим в следующих двух разделах.
Далее - использование более новых и умных методов лечения, нацеленных на многочисленные слабости рака, включая ненасытный метаболический голод быстрорастущих раковых клеток и их уязвимость перед новыми иммунными методами лечения, ставшими результатом десятилетий работы таких ученых, как Стив Розенберг. Я считаю, что иммунотерапия, в частности, имеет огромные перспективы.
В-третьих, и это, пожалуй, самое главное, мы должны стараться выявлять рак как можно раньше, чтобы наши методы лечения были более эффективными. Я выступаю за раннее, агрессивное и широкое обследование своих пациентов - например, за проведение колоноскопии (или другого обследования на колоректальный рак) в возрасте сорока лет, в отличие от стандартных рекомендаций в сорок пять или пятьдесят лет, - потому что доказательства того, что с большинством видов рака гораздо легче справиться на ранних стадиях, просто ошеломляют. Я также с осторожным оптимизмом отношусь к сочетанию этих проверенных методов диагностики рака с новыми, такими как "жидкая биопсия", которая позволяет обнаружить следовые количества ДНК раковых клеток с помощью простого анализа крови.