Это не означает, что в том, что было создано, нет никакого позитива. Я далек от того, чтобы идеализировать советскую систему, и в том, что мы от нее ушли, уже есть громадный исторический шаг вперед. Прежде всего, мы избавились от удушающей атмосферы тоталитарного государства, и те проблемы и неудачи, с которыми мы сегодня сталкиваемся, являются предметом общественного внимания и обсуждения. Мы покончили с всеобщей экономической и личной зависимостью от государства, получили возможность независимой хозяйственной деятельности и весомый набор гражданских и личных свобод, включая свободу слова, совести, выбора рода занятий и места жительства, свободу передвижения и право на собственность и многое другое. В экономической сфере мы получили основы рыночной экономики, включая институт частной собственности и пусть ограниченный по сфере действия, но тем не менее работающий механизм конкуренции.
И все же, несмотря на реальные изменения в исторически правильном направлении, о которых я только что сказал, я не склонен рассматривать итоги десятилетия реформ как успех. В первую очередь потому, что общее направление исторического движения определяется не столько сознательными политическими усилиями движений и их лидеров, сколько объективным ходом и логикой вещей, так что чьей-либо особой заслуги в происходящих позитивных сдвигах я, откровенно говоря, не вижу. А во-вторых, в список нереализованных задач попали слишком важные со всех точек зрения вещи, чтобы списать их как неизбежные издержки или малозначимые отступления от первоначального плана.
Почему так произошло?
На мой взгляд, здесь можно выделить несколько «слоев» различных факторов или причин, в итоге сделавших неизбежной неудачу предпринятой в прошлом десятилетии попытки в исторически короткие сроки реформировать советскую экономику. Я бы, в частности, отметил здесь три группы причин разного порядка – это, во-первых, недопонимание того, от чего мы, собственно, пытались уйти, то есть природы советской экономики. Во-вторых, это ошибки, допущенные при определении содержания и последовательности мер экономической и социальной политики. Наконец, в-третьих (и это самый глубинный слой) – это то, что истинные интересы и мотивы власти по большому счету не были связаны с декларировавшимися целями создания прозрачной и конкурентной рыночной экономики и обеспечения минимальной социальной защиты населения.
Все названные положения я готов здесь обосновать и аргументировать более подробно.
Неучет реалий советскойэкономической системы
Итак, первое: в чем заключалась неадекватность восприятия экономики советского типа?
Прежде всего, почему-то считалось аксиомой, что в принципиальном плане советские «социалистические» предприятия ничем не отличались от классических капиталистических фирм, и единственное, что требовалось сделать для формирования на их базе эффективно работающей рыночной экономики – это передать их в частную собственность и освободить от директивного планирования.
Между тем советские предприятия были специфическим экономическим явлением, к которому неприменимы абстрактные положения теории капиталистической фирмы, теории конкуренции, основ корпоративного управления и т.д. Никогда (во всяком случае со времени сворачивания нэпа) эти предприятия не были самостоятельными хозяйствующими субъектами – это были просто своего рода большие цеха, звенья большой системы государственного планового хозяйства, принципиально неспособные в течение считанных месяцев, как этого ожидали реформаторы, трансформироваться в самодостаточных экономических агентов, способных эффективно выполнять все функции фирмы в традиционном капиталистическом хозяйстве. Не было у них для этого ни средств, ни условий, ни (что не менее важно) предыстории. Приватизация в этом плане ничего не меняла – формальный юридический статус можно сделать каким угодно, но реальную мотивацию и содержание экономического поведения хозяйствующего субъекта определяет не статус, а природа этого субъекта и те реальные условия, в которые он поставлен. В дальнейшем мы видели, как люди, которых в процессе приватизации назначили собственниками советских предприятий, вели себя вопреки всем исходным допущениям теории фирмы, разрушая и разоряя якобы принадлежавшие им предприятия. И даже в тех случаях, когда руководители предприятий искренне пытались вести себя, как капиталистические менеджеры, быстро обнаруживали, что в том виде, в котором они это предприятие получали, оно в принципе не могло быть использовано для хозяйствования в рыночных условиях; что условием для этого является коренное преобразование как внутренней структуры предприятия, так и системы построения его отношений с внешней экономической средой.