— Ничего.
В смысле “ничего”?!
— Мы ничего не продаем, меняем копаное в Городище или у торговцев. Бафл и Выпь как раз должны вернуться к ночи, посмотрим, что им удастся выменять.
— А Лира? Ты говорила еще про Лиру.
— Лиру застрелили. Ветр попал в засаду, когда ехал с ней к менялам.
— Не знал, извини…
Зои странно посмотрела на меня.
— Ты не из пустоши.
— Я из пустоши, из самой что ни на есть пустоши.
— Кого ты хочешь обмануть? — спросила она, а я задумался.
Действительно, кого я хочу обмануть?
— Себя. — ответил я.
Зои усмехнулась.
— Не пытайся, себя обмануть не получится.
Она права, да, но… Но. Я вынужден обманывать всех: и себя, и ее, и Миру. Снаружи послышался звук двигателя, который стих, и через некоторое время раздались приближающиеся шаги и голоса: я узнал голос Ветра, второй был мне не знаком. В подвал спустились парень и девушка, такие же молодые, как Ветр, парень был худ и жилист, высокого роста, одетый в одежду, сшитую из лоскутов темных цветов, за плечом у него висела однозарядная винтовка, собранная из мусора, но добротная, и по ней было видно, что ее любят. Девушка была небольшого роста, с развитыми плечами и ногами, я сразу понял, что она сильна, и быстра: опасный противник. Взгляд прищуренных глаз внимательный, от нее не скроется ни одна деталь. Одета так же, как Бафл, вооружена пистолетом, заткнутым за пояс. Окинув меня внимательным взглядом, пара ушла в комнату за занавеской.
Зои поднялась, и ушла в другую, отгороженную занавеской комнату, и вскоре вернулась оттуда с вялой вареной картофелиной размером с кулак, и протянула ее Мире, та схватила угощение, и принялась быстро есть. Когда осталась примерно четверь, она тормознула, с трудом сглотнула, посмотрела на меня, и протянула остаток картошки. Я улыбнулся, и отрицательно качнул головой, она выжидательно посмотрела на меня, но я еще раз мотнул башкой, и только тогда она доела оставшееся. Заботится, чертовски приятно!..
Следом Зои принесла две литровые бутылки с топляком, и поллитровую бутылочку с водой, которую протянула Мире. Та сцапала бутылочку, и прижала ее к себе, а я взял топляк и отправился на улицу.
— Только бутылки верни. — попросила меня женщина.
— Обязательно.
Вылив топливо в бак, я понюхал горлышко, и с удивлением понял, что топляк на основе пшеничного спирта. Однако. Эти технологии местным не доступны, значит есть какой-то чистый, который понимает в этом деле. Я вернулся в подвал, и протянул бутылки Зои.
— Спасибо, ты очень добрая женщина.
Она улыбнулась уголком губ, и кивнула.
— Малышка, скажи спасибо за еду, мы уезжаем.
— Спасибо. — как-то неуверенно обронила она, поднялась вслед за мной и потопала к выходу.
— Ты не тот, за кого себя выдаешь. — уверенно сказала Зои.
Я улыбнулся ей, и вышел. Знала бы ты, добрая женщина, насколько я не тот, за кого себя выдаю… И хорошо, что не знаешь. Мира уже сидела в багги, в правой руке она держала бутолчку с водой, а левый кулачок был сжат: она держала монетку. Надо ей сумку какую найти… Но где? Я так понял, местные собиратели промышляют без сна и отдыха, а значит уже вынесли все. Вообще все. Надеюсь, нам повезет, и мы найдем горшочек с золотом. И без всяких репликонов.
Развернув машину, я двинул обратно к трассе. Ориентиры трогг запомнил, подскажет, поэтому можно голову не включать. И все же… Как поменялся мир. У Миры есть только две ценности, вода и монетка, но она их считает сокровищем, потому что до этого у нее небыло ничего. Вообще ни-че-го. Только одежка. Я вспомнил детей своего времени, которые орали и бросали вещь, если им купили что-то чуть хуже, чем они хотели. Не ценили люди то, что имели, ох не ценили… Но все познается только в сравнении, и чтобы это понять, надо все потерять. Там можно было что-то найти, что-то выпросить, что-то украсть, но разжиться необходимым. Тут этого всего просто нет. Не собирают только камни, все остальное подметают под чистую.
Занятый своими размышлизамами, я доехал до разъезда, и свернул направо. Почти сразу увидел деревню, про которую говорила Зои, а это значит — мы на верном пути. Я сбросил скорость. Места тут хоженные, это точно, но… Вдруг? Я свернул налево, где были совсем развалившиеся домики, и явно не хожено.
“Тут живут дети матери, непомнящие ее”, предупредил меня трогг.
Это он про черных, чтоли? Ладно, черные медлительны, не самые страшные, хоть и отоварить их нечем. Я одним глазком только посмотрю… Выбрав развалюху, все заросшую колючим кустарником, я остановился, и развернул машину. Иметь пути отхода — это очень важно.