– Я договаривался с вашей хозяйкой, – сообщил детектив с каменным спокойствием. – Вей Лаксель сейчас тут? Если нет...
– Он только что проснулся, – сказала проститутка, тряхнув выбившимися из прически прядями. – Он вам нужен?
Она вообще была очень лохматой и ярко накрашенной – по этим двум признакам можно было почти наверняка отличать шлюху от порядочной женщины. То ли из-за пошлой улыбки, то ли из-за облика в целом, простая фраза прозвучала как приглашение к чему-то непристойному.
– Разумеется, нужен, – сказал Дорен. – Проводи нас.
– Как скажете. Вей.
Она улыбнулась, повернулась и пошла вперед, покачивая нижней половиной тела. Это была очевидная демонстрация, хотя ни детектив, ни журналист не могли считаться даже потенциальными клиентами. Соблазнять у проститутки получались так себе, решил Хальрун. Ей требовалось больше опыта, чтобы это не выглядело настолько явным... Хотя, может, именно такого эффекта шлюха и добивалась.
Она прошла под тяжелыми бархатными занавесями, украшавшими проходы между залами. Из-за плотно закрытых окон в заведении стоял тяжелый дух: въедливые цветочные ароматы, запах сигар, алкоголя и пошлости создавали особенную неповторимую смесь. Если бы Хальруну завязали глаза, по одному только запаху он понял бы, чем тут промышляют. Хотелось поделиться впечатлениями, но едва взглянув на непроницаемое лицо Дорена, журналист прикусил язык.
«Я наблюдатель, – сказал он себе. – Я наблюдаю. Мнением можно поделиться и позже. Для этого у меня есть целая газета. Она будет получше ушей шлюхи и полицейского».
Глава 6
Веселый дом напоминал лабиринт. Казалось, он весь состоял из укромных уголков, изолированных комнат и переходов, позволяющих гостям не встречаться друг с другом, хотя снаружи здание не выглядело особенно большим.
– Я приведу вея Лакселя. Подождите тут, – попросила девушка.
Дорен смерил ее подозрительным взглядом, а голос детектива стал немного более резким.
– Я считал, что мы уже идем к нему?
Работница веселого дома захихикала.
– Вей может быть не одет, – лукаво сообщила она. – Вы же не хотите застать его в неглиже... Или вам так больше нравится? Некоторые любят...
– Приведи его скорее, – перебил девушку Дорен.
Улыбка сползла с ее раскрашенного лица. Раздосадованная тем, что не получилось смутить молодого полицейского, девица ушла. Хальрун проследил, как после нее заколыхалась малиновая портьера с витыми желтыми шнурами.
Детектив остался стоять, а Хальрун плюхнулся в окружение расшитых подушек. Сидение оказалось низковатым – чтобы расположиться удобно, газетчику пришлось отодвинуть столик и вытянуть длинные, похожие на циркуль, ноги. Правую Хальрун положил на левую, а руки широко раскинул, как будто обнимая подушки.
– Вам не нравятся публичные дома? – спросил он Дорена. – Вы стоите так, словно боитесь запачкаться.
Детектив шагнул вправо и прислонился плечом к стене.
– Так лучше?
– Определенно, – кивнул Хальрун. – Так вы не любите бордели? Мы, кстати, попали в довольно дорогой. Девушки тут и красивые, и чистые.
Усилия Хальруна не принесли большего результата, чем старания шлюхи. Дорен оставался спокойным, невозмутимым и прекрасно контролировал лицо. Он выразительно обвел комнату взглядом.
– Разве это может нравится?
Хальрун рассмеялся.
– А! Тут вы правы. Полная безвкусица!
Детектив промолчал.
– Вы читали, что от красного цвета сходят с ума? Нет? А я читал. Один врач... я не запомнил его имени, к сожалению... Так вот он утверждает именно это и даже выпустил целую статью в журнале «Прогресс медицины»... Вы не выписываете? Нет? Очень зря, занятное чтиво! Там этот врач предлагал лечить буйных темнотой. Она якобы должна успокаивать возбужденную сетчатку, – Хальрун прикоснулся пальцем к уголку глаза. – По мне, так такими методами можно и здорового человека лишить рассудка.
Хальрун снова рассмеялся, но затем решил не тревожить молчаливого полицейского разговорами. Однако, если выдержка Дорена без труда прошла испытание бессмысленной болтовней и даже обилием красного в комнате, этого нельзя было сказать о благих намерениях журналиста. Потянулись бессмысленные минуты ожидания, а Хальрун не мог похвастаться выдающимся самообладанием. Газетчик хлопнул себя по колену.
– И все-таки что-то в этой теории имеется. Цвет невыносим!
– Тише!
– Что? – удивился Хальрун.
– Кто-то идет. Слышите?
Хальрун задержал дыхание и прислушался.
– Кажется, вы правы.
– Точно, – сказал детектив и слегка растянул губы в улыбке. – Его ведут.
Вслед за Дореном и Хальрун тоже уставился на арку прохода. Газетчик даже подобрал ноги и принял менее вызывающую позу.
– Вей Лаксель? – спросил Дорен при виде помятого и неопрятного человека.
– Это я. А вы кто такой? По какому праву вы сюда пришли и что-то требуете?
Из-за весело проведенной ночи голос Ракарда Лакселя напоминал ненастроенный инструмент. Он становился то хриплым, то визгливым и постоянно менял тональность. Хальрун впился взглядом в обладателя интересного голоса, стремясь запомнить о фабриканте как можно больше деталей.
Ракард оказался смазливым молодым человеком лет двадцати семи. Его черные волосы не так давно лежали в модной прилизанной прическе: следы лака еще были заметны, но пряди после ночи в борделе торчали в разные стороны. Костюм вея Лакселя тоже нес на себе следы порока в виде подозрительных пятен винного цвета, безнадежно испортивших новые, не самые дешевые вещи. Черты молодого фабриканта, мелкие, но довольно приятные сами по себе, портила кожа нездорового цвета и круги под глазами. Радужки у вея Лакселя были черными, но без той выразительной глубины, которая нередко характеризует глаза этого цвета.
– Здравствуйте, вей Лаксель. Меня зовут Дорен Лойверт, младший детектив управления Центрального округа...
– Ну и езжайте в свой Центральный округ. Что вы тут забыли?
Ракард прошел мимо полицейского, и расфокусированный взгляд молодого человека даже на мгновение не задержался на Дорене. Существования Хальруна фабрикат, казалось, вообще не заметил, хотя полезным искусством становиться невидимым газетчик никогда не обладал. Ракард ослабил галстук и развалился в кресле.
– Мне требуется поговорить с вами, вей Лаксель, – с достоинством ответил Дорен. – Кстати, если хотите, могу отвезти вас до дома...
– Домой не собираюсь. Если вам нужно говорить, говорите тут.
Лоб детектива слегка нахмурился – вряд ли Ракард это заметил, но Хальрун следил за всем очень внимательно.
– Веселый дом – неподходящее место. Разговор будет деликатным, а нас могут подслушать...
– Хетта! – рявкнул Ракард.
Из-за портьеры показалось симпатичное, хоть и слишком яркое, молодое лицо в обрамлении обесцвеченных, похожих на солому, прядей.
– Да, милый? – прощебетала заглянувшая в комнату особа.
– Возьми!
Ракард извлек кожаное портмоне, а затем уже из него достал две банкноты. Девушка с радостью приняла подачку.
– Проследи, что б никто не крутился, и сама не подслушивай.
Ракард пригрозил ей пальцем, но проститутка вряд ли приняла его просьбу близко к сердцу. Она улыбнулась, показав мелкие зубки, и удалилась, томно покачивая задом.
– Я настаиваю, – скучным тоном произнес Дорен. – Мы не можем говорить здесь.
Ракард вспыхнул внезапно и без предупреждения.
– Эй ты! – закричал он. – Ты меня арестовал, а? Арестовал, ничтожество?
– Нет, – был вынужден признать в миг побледневший полицейский. – Вы не...