От безделья Хальрун принялся листать справочники из коллекции Ракслефа и время от времени делал на полях пометки, которые, как он знал, развеселят старика. Могло пройти несколько дней или даже месяцев перед тем, как Ракслеф наткнется на замечания Хальруна, но в этом и заключалась вся соль шутки.
Когда на лестнице раздались шаги, газетчик подумал, что вернулся Пайп или Тайрик, но никто из работников «Листка» не стал бы стучать в дверь родной редакции. Хальрун опустил ноги, которые успел закинуть на соседний стул, и отложил книгу.
– Войдите! – крикнул он.
Газетчик ожидал увидеть кого угодно: почтальона, решившего вручить письма лично в руки, преданного читателя, выдумавшего, будто в редакции кто-то жаждет с ним познакомиться, очередного возмущенного общественника, соискателя места, – кого угодно, но только не Дорена Лойветра. Детективу Центрального округа нечего было делать в Роксбиле… Однако он пришел, поздоровался с Хальруном и теперь с явным, хоть и сдержанным интересом осматривал тесное помещение редакции.
– Здравствуйте, детектив Лойверт. Не ожидал, что мы так скоро встретимся вновь.
– Я тоже, – сказал полицейский, крутя в руках шляпу. – Если бы не обстоятельства…
– О, – понятливо протянул Хальрун, почувствовав запах удачи. – Обстоятельства кого угодно заставят сделать что угодно. Они даже привели вас в нашу дыру. Пожалуйста, садитесь.
– Благодарю, вей Осгерт, – произнес Дорен.
Когда детектив занял предложенный стул, он брезгливо покосился на свежий номер «Листка», лежавший на столе рядом.
– Читали? – спросил газетчик.
– Разумеется. Ужасная пошлость.
Хальрун улыбнулся.
– Я польщен.
– Это была не похвала.
– Именно она! Такого эффекта я и добивался, поэтому ваше мнение меня – признаюсь честно! – очень радует.
Дорен устало потер лоб.
– Я не понимаю, как такое могли отправить в печать.
– Как? – удивился Хальрун. – На всех парах! Когда номер сверстали, наш редактор в типографию побежал вприпрыжку. С его комплекцией зрелище было пугающим.
Дорен вздохнул.
– Значит, ваш редактор вами доволен?
– О да… А! Надо полагать, с вами получилось иначе?
Детектив Лойверт выглядел обеспокоенным, и вряд ли причиной стала безнравственность маленького роскбильского издания.
– У вас неприятности? – догадался Хальрун.
Дорен перестал хмуриться. Он изобразил улыбку, но выглядела та вымученной.
– Что-то вроде это, – признался детектив. – Глава управления был недоволен, что посторонний оказался на месте убийства. Не представляю, что он скажет, когда увидит вашу статью.
– Мне жаль, – произнес Хальрун и с удивлением обнаружил, что сказал правду. – Я не хотел вам досадить.
– Знаю, – кивнул Дорен. – Я сам вас туда привел и ответственность перекладывать не стану. Я пришел по другому поводу.
Лицо детектива стало серьезным. На Хальруна он смотрел прямо и открыто, но с переходом к делу почему-то медлил.
– Знаете, что? – сказал газетчик, поднимаясь на ноги. – Пойдемте-ка отсюда. Разговор, как я понимаю, предстоит важный, а сюда в любой момент могут прийти.
– Вы не доверяете сослуживцам? – спросил Дорен.
– Я доверю им свою единственную жизнь и все деньги, – весело ответил Хальрун, – но только не свои тайны. Один мой коллега любопытнее кошки, пронырливее крысы, а допытываться до правды умеет не хуже полицейских сержантов. Про нашего редактора я вообще молчу... Ужасный зверь! Если я попрошу их не лезть в мои личные дела, они не отступят... Разве что только для вида.
Не переставая болтать, Хальрун оделся и ступил на лестницу. Полицейский шел следом.
– Судя по вашему описанию, вы работаете со страшными людьми, – тон у Дорена был ни капли не шутливый.
– Просто все мы преданы своему делу, а с газетчиками нельзя связываться, если у вас есть секреты, которые вы хотите сохранить.
– Я запомню… Где мы можем поговорить?
Хальрун уверенно направился на запад, в сторону от центральной улицы. Короткий путь лежал между домами и бы довольно запутанным, но журналист сумел бы найти дорогу в «Трилистник» даже с закрытыми глазами.
– В одно очень хорошее место, – сказал Хальрун. – Я всегда… то есть когда могу выкроить время… обедаю там. Кабачок тихий, а его хозяин мой давний знакомый. В «Трилистнике» можно не опасаться, что вас подслушают.
Спустя недолгое время Дорен воочию увидел «хорошее», по мнению журналиста, место. Вывеска основательно покрылась патиной, и цветок клевера едва можно было различить.
– Не бойтесь, – сказал Хальрун. – Только снаружи «Трилистник» кажется неприглядным. Внутри очень славно.
– Придется поверить, – явно сомневаясь, произнес Дорен.
Хальрун фыркнул, покачал головой и направился внутрь. «Трилистник» был старинным заведением, существовавшим, наверное, столько же, сколько лет было самому Роскбилю. Кабачком уже много поколений владела одна семья, представители которой не видели нужны менять то, что работало. Двери, например, были сделаны из окованного металлом дерева, которое с возрастом почернело и стало тверже железа. За внешней красотой тут не следили, зато открывалась дверь «Трилистника» легко и без скрипа.
– Лучшее место во всем Роксбиле, – объявил газетчик, – потому что именно тут подают лучшее пиво в округе, а вам, судя по вашему виду, это сейчас очень нужно.
Дорен нахмурился и решительно отказался.
– Я бы хотел сохранить ясную голову, – сказал полицейский, осматривая низкое, темное помещение.
Столы и барная стойка в общем зале тоже были древними, как ископаемые кости. Хальрун махнул рукой стоящему на разливе угрюмому человеку и показал на боковой столик около окна. Человек кивнул.
– Сюда. Я всегда сажусь тут, – произнес Хальрун, занимая место спиной к стеклу. – Отсюда видно весь зал.
– Удобная позиция, – согласился детектив.
Он выглядел напряженным. Было ли тому виной само место встречи, личность Хальруна или обстоятельства, заставившие Дорена приехать в Роксбиль, газетчик не знал.
– Я рад вас видеть, но все же... Зачем вы тут? – спросил Хальрун.
– Вы спешите, вей Осгерт. Я обязательно все объясню. Сейчас...
Детектив задумался. Как успел уяснить газетчик, Дорен любил подолгу молчать перед важными разговорами. Скучающим взглядом Хальрун обводил зал, жалея, что из солидарности тоже не стал пить.
– Похищение вейи – случай более запутанный, чем кажется на первый взгляд, – вдруг сообщил Дорен и уставился на журналиста.
– Хм? – хмыкнул Хальрун, не зная, что ответить.
Заявление полицейского застало его врасплох.
– Вам виднее, детектив. Но ведь распутывать запутанное – ваша работа?
– Не совсем, – ответил Дорен. – То есть не в данном случае.
Он не смотрел на газетчика и вместо этого хмуро изучал полупустой зал кабака. Из гостей в «Трилистнике» присутствовали только завсегдатай пьянчуга Хильрик, дремавший в углу, а также двое молчаливых работяг, занятых поглощением пищи. Даже по вечерам в кабаке всегда наблюдалась спокойная атмосфера (благодаря жесткой руке владельца и дубинке, хранившейся у него под стойкой). В разгар дня тут тем более было тихо.
– Что вы имеете в виду? – поторопил детектива Хальрун.
– Капитан Кретферт поручил расследовать смерть Ракарда Лакселя другому детективу. Разве вы не знали?
– Нет.
– Странно. Он уже должен был встретиться с вами. Вы ведь свидетель, как ни как.
– Странно, – согласился Хальрун. – Получается, вас обошли? Сочувствую.
– Не стоит. Я не нуждаюсь в утешении, вей Осгерт.
Газетчик в этом усомнился, поэтому сказал:
– На вашем месте я был бы очень зол. Вы были тем, кто нашел тело.
– Спасибо, что напомнили, – Дорен отрывисто кивнул. – Зато меня не понизили и не перевели на менее ответственную работу за превышение полномочий. Разве это не повод радоваться?