Предпринимающиеся в последние годы попытки включить российские предприятия и организации в таких специфических и, безусловно, высокотехнологических сферах, как авиакосмическая промышленность, атомная энергетика, биотехнологии и др., в международную кооперацию, в том числе в деятельность транснациональных бизнес-структур, показала, что определенные ресурсы в виде результатов НИОКР и специалистов в соответствующих областях и сейчас, спустя почти полтора десятилетия, обладают немалой рыночной, в том числе и конъюнктурной ценой.
Кроме того, очевидную ценность имеют и некоторые элементы материальной инфраструктуры, выходящие за рамки потребностей сырьевой периферийной экономики: мы имеем в самых различных регионах страны крупные города со всей необходимой для их функционирования транспортной, коммуникационной и бытовой инфраструктурой — города, способные разместить у себя, снабдив в необходимом количестве рабочей силой и коммунальными услугами, немалое количество современных производств.
Наконец, еще один немаловажный аспект. При всей противоречивости и социальной несправедливости процессов так называемого «первоначального накопления капитала», происходивших в стране в 1990-е годы, по крайней мере один его аспект имеет позитивное значение: в стране появился собственный, национальный крупный бизнес. В целом не оправдались высказывавшиеся опасения и даже вполне обоснованные страхи, что в процессе открытия экономики все командные позиции в реальном и финансовом секторах будут заняты крупными транснациональными корпорациями (а для типичной развивающейся страны с сопоставимыми с Россией характеристиками подобная ситуация является правилом), в то время как национальный частный бизнес будет представлен мелкими фирмами и фирмочками, не способными накапливать капитал и осуществлять сколько-нибудь значимые инвестиции. Предприятия с чисто российским или преобладающе российским капиталом и отечественными же управляющими сегодня доминируют в абсолютном большинстве важных сфер и осуществляют более 90 % всех инвестиций в экономике. По данным меморандума Всемирного банка, на конец 2001 г. на долю 23 крупнейших российских финансово-промышленных групп приходилось более трети всего производимого ВВП, еще четверть — на долю предприятий с государственным контролем, а на иностранные компании приходилось лишь 5 % российского валового продукта. В России во многом неожиданно для западных экспертов в очень короткие сроки поднялись и встали на ноги крупные компании, способные не только обеспечивать себе прочные позиции на внутреннем рынке, но и осуществлять в значительных масштабах собственную зарубежную экспансию. Примерами последней, в частности, переполнена экономическая хроника последних трех-четырех лет. О чем это говорит? В первую очередь о том, что при всей справедливости претензий к российскому крупному предпринимательству, при всех его очевидных слабостях его потенциал превосходит ту роль в глобальной экономике, которую отводит России ее нынешнее положение мировой периферии, что объективно увеличивает шансы страны на осуществление определенного качественного скачка.
1.4. Некоторые итоги
Попробуем сделать некоторое обобщение того, что сказано. В принципе, по всем формальным показателям, если сопоставлять российскую экономику с развитыми капиталистическими странами, с одной стороны, и с относительно слаборазвитой частью глобального хозяйства — с другой, можно придти к выводу, что Россия — это типичный, можно сказать, классический вариант относительно индустриализированной экономики, располагающейся на периферии мирового капиталистического хозяйства. То есть представляет собой часть так называемого «развивающегося» (или, если пользоваться терминологией второй половины прошлого века, «третьего») мира, хотя и далеко не самую обездоленную его часть — часть, которую международные экономические организации классифицируют как «страны со средним уровнем дохода» («middle-income countries»).
Более того, все те пороки и изъяны укоренившейся в последние полтора десятилетия хозяйственной (и политической) системы, о которых мы говорили выше (и подробно анализировали в других наших работах), в той или иной степени характерны и для других стран, относящихся к этой же группе и имеющих сходные с Россией характеристики. И если в самой России подобные аналогии не особенно популярны, то, скажем, на Западе взгляд на Россию как на одну из ряда стран с относительно низким уровнем дохода, неэффективной хозяйственной и недемократической политической системой, является, пожалуй, преобладающим. Соответственно, те пороки, которыми сегодня страдает Россия, то есть: коррумпированность власти, колоссальные масштабы социального неравенства, бессилие и зависимость судебной машины, концентрация экономической и политической власти в руках узкой группы лиц с неоднозначной репутацией, огромная роль неформальных отношений в экономике и политике и т.д. — все это кажется многим и у нас, и в мире естественным и по-своему нормальным. (Есть даже получивший несколько скандальную известность обширный доклад, написанный бывшими экономическими советниками российского правительства А. Шляйфером и Д. Трайсманом, посвященный весьма неоднозначному состоянию российской политической и экономической системы, который так и называется — «Нормальная страна». Смысл доклада по сути сводится к вышеизложенному тезису: масштабы общественных пороков и экономической неэффективности в России не больше, а местами даже и меньше, чем у стран со схожим уровнем доходов, а значит — все, что в ней происходит, — это нормальный, естественный ход событий. А уж если кто-то ожидал от российского перехода от коммунизма к рынку чего-то большего — так незачем было предаваться иллюзиям. Россия никогда не была развитой страной, и подходить к ней с мерками таковой изначально было ошибочно.)