4.64 Именно мировая система центральных банков оказалась сейчас под угрозой полного краха одним из двух альтернативных способов: либо под воздействием направляемой правительством реорганизации в процессе банкротства, либо из-за неизбежной в ближайшей или среднесрочной перспективе дезинтеграции финансово-денежной системы в результате внезапной и своеобразной «термоядерной» имплозии в виде «рычага обратного финансового воздействия».
4.7 Двойственный характер современной экономики
Первоначальной реакцией венецианской олигархии на антиолигархический Флорентийский собор и провозглашение нового принципа государственности (Commonwealth) Людовиком XI во Франции была попытка сначала просто сокрушить нежелательную революцию, а после создания Лиги Камбраи (1508-1510) — натравить союзников Лиги один против другого при помощи таких средств как создание протестантской реформации Венецией, а затем действовать так, чтобы самой проникнуть также в лагерь контрреформации. (Заметим, что британский принц Уэльский Альберт Эдуард (король Эдуард VII) действовал точно также, восстанавливая друг против друга Францию, Германию и Россию, начиная с 1898 года, чтобы устранить опасность со стороны основных государств континента Евразии, которые могли бы сплотиться ради экономического развития вопреки «геополитическим» интересам неовенецианской Британской империи). Начиная с 1582 года, произошел радикальный сдвиг в политике фракции большинства в правящей олигархии Венеции: с тех пор Паоло Сарпи возглавил выработку нового политического курса на создание морской и финансовой державы на протестантском севере Европы при полном контроле Венеции над монархиями Нидерландов и Англии.
С 1582 года вся история европейской цивилизации характеризуется непрекращающимся конфликтом между наследием традиции государственности (Commonwealth) Людовика XI и других ее приверженцев и провенецианскими олигархически настроенными противниками этой традиции. Xарактерной чертой тактики, к которой прибегла фракция Сарпи, была попытка контролировать силы сторонников новой формы национального государства путем интенсивного влияния на правительства, классические изящные искусства и науку, предпочитая больше действовать изнутри этих общественных институтов, чем опираться на грубые реакционные методы разрушения новых форм управления и науки извне. Венецианская олигархическая ставка на коррупцию в стане противника через подрывную работу в его собственных институтах стала отличительной и постоянной чертой этого конфликта.
Например, Лондон (столица Англии при династии Тюдоров) был превращен в столицу Британской империи с момента ее основания в восемнадцатом веке. Все это началось при непосредственном личном участии Паоло Сарпи в формировании правительства Якова I и продолжалось на протяжении правления ставленника Венецианской партии Вильгельма Оранского. Тем самым были созданы условия и предпосылки для образования в 1714 г. Соединенного Королевства.
Креатурами Паоло Сарпи были те, кто способствовал утверждению эмпиризма в науке, причем весьма примечательно, что среди них оказались сторонники антикеплеровских концепций Фрэнсиса Бэкона, Роберта Фладда и Галилея. В самом начале восемнадцатого века один из шефов венецианской разведки Антонио Конти проводил операции в Италии, Франции, Англии и Германии (т.е., в Пруссии), благодаря чему он получил известность среди ученых как основатель салона Конти. Салон Конти, продолжавший свою деятельность после его смерти в 1749 году, координировал работу таких фигур, как аббат Гвидо Гранди в г.Пизе, Монтескье, Вольтер, Джованни Казанова, физиократы и Калиостро во Франции, лакеи короля Фридриха Великого Франческо Альгаротти, Мопертюи, а также Эйлер в Берлине и влиятельный Джиамариа Ортес в Лондоне.
Эта сеть салона Конти была построена вокруг общеевропейского плана, направленного на подрыв влияния Готфрида Лейбница. Она строила антилейбницевское «Просвещение» вокруг эмпирических методов Паоло Сарпи. Это окружение использовало таких личностей, как частный инструмент Сарпи — Галилей, француз Рене Декарт и «английский Галилей» Исаак Ньютон в качестве избранных антикеплеровских и контрлейбницевских символов сотворенного в Венеции движения «Просвещение восемнадцатого века». Эта форма Просвещения восемнадцатого века, как она сформирована салоном Конти, дала миру доктрины, связанные с такими представителями нового радикального эмпиризма, как Дэвид Юм, Франсуа Кенэ, Адам Смит, французские энциклопедисты, Иеремия Бентам, Иммануил Кант, Г.В.Ф.Гегель, Карл Савиньи, Лаплас и позитивистские движения девятнадцатого века во Франции, Швейцарии и Австрии. В Британии влияние Джиамариа Ортеса, в частности, дало нам экономическое учение Смита, социальную теорию Бентама, теорию народонаселения Мальтуса и т.п.
Венецианские влиятельные лица от Сарпи и вплоть до смерти Ортеса в 1790 г. сумели добиться, чтобы каждый ведущий институт Британии в области политики, философии, науки, искусства и социальной теории был политизирован в соответствии с их венецианскими проектами. Все, что оказалось общепринятым эмпиристским или позитивистским взглядом на историю, на «человеческую природу» и на научный метод, было спроектировано этими венецианцами за эти два столетия с целью подчинить своему контролю несознательное поведение всех народов Европы.
В сущности, эти венецианцы как бы спустились на землю стран Европы подобно «пришельцам-похитителям из космоса» и начали овладевать умами ключевых фигур институтов, которые, в свою очередь, стали оказывать решающее влияние на образованные и другие окружающие их слои общества. Чтобы добиться своего, они занимались тем, что буквально насаждали ряд аксиоматических утверждений. Поначалу это были аксиомы эмпириков, а затем радикал-эмпириков или же позитивистское мировоззрение. Кто бы ни воспринял эти аксиомы, он вынужден был непроизвольно воспринимать как теоремы своей веры те утверждения, которые соответствовали аксиомам эмпириков.
При этом насаждение эмпиризма сопровождалось внедрением «иммунного фактора» самозащиты от возможного будущего влияния сократовского разума. Это встроенное в их доводы средство самозащиты сводилось к догматическому утверждению, что нет никаких аксиом для эмпирических теорем (то есть, гипотезы). Это иллюстрируется знаменитым высказыванием Исаака Ньютона: «hypothesis non fingo» (гипотез не измышляю). Эмпиризм утверждает, что его аксиомы не могут быть намеренно искусственными. Они лишь отражают самоочевидные принципы чувственного восприятия и индивидуальной человеческой природы. Кое-кто мог бы заключить из этого, что эмпиризм и позитивизм суть порочные формы умопомрачения, иллюзорные состояния; но какой бы ни был вывод из этого взгляда, фактом остается то, что все описанное нами выше есть тот самый эмпиризм, который был привезен в Англию венецианцами из салонов Паоло Сарпи и Антонио Конти.
Xитроумность, заключенная в этой венецианской тактике, состоит в том, что любой человек, слепо воспринимающий эмпирические аксиомы как самоочевидные, будет склонен вести себя так, как будет удобно олигархическим стратегическим интересам. Тот факт, что Россия приняла радикал-эмпирические доктрины экономики свободной торговли как базы для политики экономической реформы, — пример того, как этот метод манипулирования, изобретенный венецианцами, работает еще и сегодня.
Возвышение британской монархии до размеров глобального имперского властелина, главным образом, в результате евразийских войн конца восемнадцатого и девятнадцатого веков и преуспевшей коррупции ведущих англофильских финансовых семейных кланов США во время и после двух мировых войн в Европе и Азии в этом столетии, позволило Лондону подчинить сегодня весь мир доминирующему влиянию объединенных традиций британского эмпиризма в политико-экономической догме и в наследии Версальских соглашений, навязанных миру после первой из этих мировых войн.
Следовательно, последние пятьсот с половиной лет современной европейской цивилизации характеризуются конфликтом между двумя главными противоположными силами внутри этой цивилизации: выдвигающимся на первый план принципами государственно-республиканских (Commonwealth) институтов и противостоящими им формами, в которых противники республики, сплотившиеся вокруг венецианской олигархической традиции, начали борьбу за установление и сохранение своего контроля над политическими и другими ведущими институтами новой формы государства-нации.