Она обратится к своему собеседнику, брату, главному герою «Отблесков сияния» Владимиру Васильевичу, и произнесет — заранее подчеркиваю — крайне существенное для понимания биографии и политической устремленности брата: «Вы были в рядах немцев, когда люди добра желали победы им, и стали в ряды французов, когда друзья человечества желали победы им, чтобы победы немцев сменялись поражением их».
Сложные рассуждения. Они членят войну на два принципиально отличающихся периода. Но сложность начисто рассеивается, и все становится хорошо понятным, если вспомнить высказывания Карла Маркса о первоначальном этапе войны. Последствия этого этапа вне зависимости от побуждений зачинщиков войны помогли Германии ликвидировать раздробленность и приступить к созданию национально единого государства.
Итак, Чернышевский, вторя Марксу, полагал — начало войны для немцев имеет вполне справедливый характер.
Что же второй этап? Дальше, на втором витке событий, политика Пруссии, как видно из обращения девушки к Владимиру Васильевичу, осуждается. Это потому, что война из оборонительной для немцев вырождается в завоевательную против французов. Надо добавить, что такое обозначенное Чернышевским осуждение политики Бисмарка шло вразрез с официальной позицией России.
Отличнейший разбор всего произошедшего между Францией и Пруссией произвел В. И. Ленин. И чтобы все в окончательном виде усвоить, познакомимся с ним: «Война 1870―1871 года была исторически прогрессивной со стороны Германии, пока не был побежден Наполеон III, ибо он, вместе с царем, долгие годы угнетал Германию, поддерживая в ней феодальное раздробление. И как только война перешла в грабеж Франции (аннексия Эльзаса и Лотарингии), Маркс и Энгельс решительно осудили немцев».
Но продолжим читать «Отблески сияния». Нелишне заметить, что Владимир целый вечер рассказывает о войне. Вот как описывает Чернышевский эту сцену: «Девушка вспомнила сказку, слышанную ею пять лет тому назад, когда она была еще девочкою, не доросла до интереса к сказкам такого реального содержания, как война немцев с французами. Теперь, вспомнивши, заинтересовалась. И может просидеть с ним — да, пожалуй, целый вечер, заставив рассказывать ей об этой войне».
Но почему писатель ни словом не обмолвился о каких-то подробностях войны и участия в ней рассказчика. Ведь как могло стать живописным — русский то в одной армии, то в другой, противоборствующей… Но нет, только упоминание. И это-то при достаточно добротном знании хода войны. Вспомним о книге генерала Леера.
Думаю, писателю важна не батальная живопись. Важно иное: о войне рассказывает русский очевидец русскому собеседнику, и воспринимается этот рассказ с живейшим интересом.
Рассказчик не просто главный, а самый любимый для писателя герой. Чернышевский отдает Владимиру участь лично — рискуя на войне жизнью — прочувствовать смысл этих самых двух этапов войны между Францией и Пруссией. Такова писательская идея: русский юноша безграничен — в буквальном смысле слова — своим участием в деяниях «людей добра» (напомним о словах девушки-собеседницы), которым «друзья человечества» желали победы. Он там, где справедливость!
Как пришел писатель к точному выводу о сути войны? Труды Маркса с заметками о войне и Коммуне в Вилюйск, понятное дело, не попали. Газеты, журналы, книга Леера?.. Они такого вывода не содержали.
Чернышевскому достало чутья, опыта и совести прийти к правильному выводу о двойном характере войны в условиях, когда вспыхнула шовинистическая истерия. Он взялся рассуждать о результатах войны и ее последствиях, когда в газетах и журналах писалось главным образом о том, что уже произошло: надломлена Франция и свергнут Наполеон… железный канцлер Бисмарк устремлен на воссоединение многочисленных германских королевств, графств и княжеств, благо, что волна победных чувств способствует сему…
Ну а далее?.. Этим ли ограничены последствия и результаты войны? Чернышевский вслед за Марксом приходит к истинным выводам.
Он понял, что последствия войны влекут за собой общественные изменения не только для Франции и Германии. Этот его вывод сметает пограничные столбы устоявшихся мнений. Россия — считает он — тоже не остается в стороне.
И впрямь неожиданное предсказание, что и Россия втягивается в крутоворотную воронку последствий войны двух срединно-европейских государств.
Вилюйск — тюремная камера, коптящая свечка с подрагивающим вокруг руки с пером желтым кругом, от инея и льда тусклые, как в бельмах, окошки — и всеконтинентальная прозорливость!