Затем — участник в войне на стороне тех, кто сражался за справедливое дело.
Всего этого вполне достаточно, чтобы понять, с каким общественным и житейским багажом появился в восставшем Париже русский юноша.
Но что побуждало его к этому? Какие предпосылки тяги Владимира Васильевича к служению прогрессу? Многое пришлось ему понять, переосмыслить и преодолеть. Вырос он в семье, по всей видимости, безбедной. Отец его, как сообщается в романе, «блестящий салонный человек». Но едва ли случайно Чернышевский счел нужным обозначить любовь к поэзии Некрасова матери Владимира в ту пору, когда ее сын был еще ребенком, в пору его семейного воспитания.
Большое влияние на нашего героя имела сестра. С нее началось. Она и ее друзья вырывают брата из безмятежно барствующей семьи, чтобы отправить в Петербург учиться. Она многим напоминает Веру Павловну… Видно, неспроста полное имя сестры — Лореньки — Аврора, восходящая заря.
Явственно и другое — студенческие годы Владимира тем более прошли под влиянием передовых людей и идей. Они окончательно сформировали его в духе революционного демократизма. Ближайшее окружение Владимира, судя по роману, в постоянных размышлениях и спорах — как служить народу. Сестра и ее сподвижники создают уже упомянутый кооператив-товарищество, вовлекают в него рабочих, вводят для них восьмичасовой рабочий день…
Но вместе с тем все они не ограничены только лишь заботами о благоденствии своего товарищества. Что же еще? Ответ — разве случайны их жадные вопросы к приехавшему из-за рубежа другу о Парижской коммуне.
Еще о Владимире Васильевиче… Чернышевский насыщает роман многочисленными намеками на его участие в революционных делах в самой России. Он подчеркивает поистине жертвенное служение своего героя долгу. Достаточно переписать сейчас одну из наиболее взволнованно и возвышенно звучащих в романе фраз, обращенных к молодому ученому: «Говорите. Мы знаем: это идти на смерть…»
Одна из тех, что пошла на смерть и пала — героически — за Коммуну, — Анна Теофиловна Пустовойтова. Свою боевую службу революции, вступив в отряды польского легиона, она начала с защиты северо-западных окраин Парижа. Нелегко приходилось… Коммунар В. Арендт сообщает о ней следующее: «Перенесла тяжелые испытания в кровопролитных сражениях при вылазке федератов 3, 4 и 7 апреля…» Он же свидетельствует, что Пустовойтовой пришлось стать ближайшим помощником генерала Коммуны Домбровского. После ранения его адъютанта (17 апреля) она, вспоминает Арендт, «вихрем летела по фронту армии, передавая приказания и реляции отдельным частям войск». 25 мая — последние бои — баррикада на площади Жанны д’Арк. Пустовойтова водружает над ней знамя с лозунгом «Да здравствует пролетарская революция и Парижская коммуна». Ей удается и такое — она ранит версальского генерала Буланже. Это последний подвиг. 12 пуль пронзили — в отместку! — русскую героиню… Газета Коммуны успела написать о ней: «Что оставила она по себе? Честное, доблестное имя, которое вечно будет служить примером для вступающих в жизнь юношей с пылкой душой и благородным сердцем».
Среди участников Коммуны сестра Софьи Ковалевской — Анна Васильевна Корвин-Круковская, по мужу Жаклар. В Париже она член ЦК Союза женщин, основатель и соредактор наиболее последовательной в социалистическом духе газеты «La social», секретарь Комитета бдительности 18-го округа Парижа, организатор женских батальонов и походных госпиталей, талантливый пропагандист. О ней писали: «Большая часть афиш (прокламаций и листовок. — В. О.), выпущенных женщинами Монмартра, были написаны Луизой Мишель, русской Анной Жаклар и Андре Лео». Л. Мишель отметила, что эта женщина была в числе организаторов народного образования — она входит в специальную комиссию по реорганизации женского обучения.
Полный ненависти и злобы пошел на нее донос в Россию. Корвин-Круковскую именуют в нем не иначе как «мегерой, замешанной в насилиях и неистовствах сопротивления, достойной супругой некоего Жаклара, отмеченного среди начальников-коммунаров…».
Заметим, что в молодости она писала рассказы, один из которых напечатала в журнале, где редактор Ф. Достоевский. После Коммуны начинает переписку с К. Марксом. В сохранившихся двух письмах — рассказ о том, что осуществленный ею перевод на русский язык первого тома «Капитала» попал в руки версальской полиции. Здесь же некоторые ее соображения в связи с рекомендацией Маркса об издании произведений Н. Г. Чернышевского.