Она не видела семью уже три года, но у нее не возникло вопроса, кто из ее семерых братьев предпримет опасную поездку, чтобы сопроводить ее домой. Рейчэл и Сэмюэл были самыми молодыми и веселыми в семье Донельсон. Когда отец находился дома, он учил ее читать и писать, когда же уезжал в объезд или для заключения договора с индейцами, то она и Сэмюэл учились вместе по рукописной, переплетенной в кожу книге по арифметике, из которой узнали о десятичных дробях и правиле деления на три. Сэмюэл хорошо разбирался в книгах, и их отец, человек глубоко религиозный, надеялся, что наконец-то у него появился сын, который пойдет по стопам прадеда — священника, основавшего первую в Америку пресвитерианскую церковь.
— Почему он так поступил с тобой, Рейчэл? — спросил Сэмюэл, осмелившийся наконец заговорить о невзгодах, обрушившихся на них. — В чем состояла его провокация?
— Провокация? Ну, письмо, посланное из Виргинии в Крэб-Орчард для тайной передачи мне. Льюис перехватил его.
— А что было в этом письме?
— Я никогда не видела его. По утверждению Льюиса, в нем предлагалось, чтобы я сбежала с Пейтоном Шортом на испанскую территорию, а также лежала кредитная расписка на покупку необходимого мне для поездки в Новый Орлеан.
Сэмюэл изумленно посмотрел на нее:
— Когда началась вся эта глупость?
На ее глаза набежали слезы. Она сказала сама себе: «Сэмюэл прав, быть может, если я смогу докопаться до истоков наших бед… когда они возникли?»
Вероятно, на встрече в Бардстауне по случаю закладки дома, куда взял ее с собой Льюис, где он вдруг разъярился из-за того, что она смеялась от всей души, слушая рассказ одного из друзей, забавного парня, старавшегося говорить прямо в ухо слушателю. Льюис подошел к ней, бесцеремонно схватил за руку и увел с вечеринки.
До свадьбы муж говорил ей, что ему нравится ее искрометное доброе настроение, то, как она входит в комнату, где много скучных, несчастных людей, как ее теплота и благосклонность оживляют их. Почему же тогда он ополчился на нее?
Она сердито покачала головой, недовольная собой за то, что не может сделать взвешенного вывода. Но кто мог в двадцать один год требовать от нее быть логичной и строго мыслить?
Прошло не так уж много времени после того, как она поспешно ушла с вечеринки в Бардстауне, и Льюис Робардс принялся обвинять ее в том, что она слишком дружна с молодыми парнями-соседями и с теми, кто часто посещает дом Робардсов. Не слишком ли тепло улыбалась она, приветствуя того-то? Ее муж недвусмысленно заявлял об этом позже, вечером. Не излишне ли танцевала она на вечеринке по случаю первой годовщины своей свадьбы? Лицо Льюиса покраснело от ярости, когда он запер дверь спальни и обрушился на нее с обвинениями. Не слишком ли сочувственно слушала она рассказ нового знакомого о трудностях, с которыми он столкнулся, приспосабливаясь к тяжелой пограничной жизни в Кентукки? Ей был интересен этот парень, ведь он прибыл из мест, находившихся в нескольких милях от старого дома Донельсонов в Виргинии.
После каждой ссоры она не могла заснуть и убеждала себя: «Если Льюису не нравится мое дружественное расположение к людям, я должна быть более сдержанной. Если он не хочет, чтобы я танцевала или пела, я буду вести себя тихо».
Несколько дней она помнила о своем решении, затем забывалась и становилась сама собой: веселилась со старыми друзьями, рассказывала истории и смеялась… и Льюису нравились шутки, и он ласково обнимал ее. Спустя день или неделю он прицеплялся к какому-нибудь невинному инциденту и устраивал ей на публике унизительную сцену.
Но настоящие трудности, как ей помнилось, начались после набегов индейцев вокруг Харродсбурга с полудюжиной убийств. Мать Льюиса, управлявшая плантацией после смерти мужа, решила, что лучше нанять несколько молодых парней, набивших руку на обороне блокгауза.
Первым пансионером был полный юрист из Виргинии, с цветущим лицом и звучным голосом. Пейтон Шорт любил поговорить с кем угодно, и он выбрал Рейчэл объектом своих монологов. Он не казался ей умным, но она понимала, что даже случайные разговоры сглаживали его одиночество. Теплыми летними вечерами семейство Робардс, отныне включавшее брата Льюиса, Джорджа, и его жену, усаживалось на террасе. Пейтон Шорт обычно умудрялся подвинуть свой стул поближе к стулу Рейчэл и рассказывал ей о событиях дня. Льюис насторожился:
— Рейчэл, не могла бы ты избегать его? Он так назойливо… навязывается.