— Да, да, мне кажется, — отвечала Валери неуверенно. Она с благодарностью взглянула на Тревора, который отошел с сеньором Кавести, и спросила Мартина:
— Что означает все это? — она указала на документ.
Мартин взглянул ей прямо в глаза:
— Робин полагал, что вы пожелаете получить свободу, — отвечал он мягко. — Все мы, за исключением Биби, согласились с ним.
— Робин хочет получить свободу? — спросила Валери. Два красных пятна горели на ее щеках.
— Он хочет сделать вас свободной, — возразил Мартин.
— А Лайла?
— Чарует бразильских миллионеров. И кажется, ей уже удалось подцепить одного. О, Лайла всегда сумеет устроиться.
Наступило молчание.
— Итак, все в порядке в ранчо?
— Робин чувствует себя гораздо лучше, — сказал Мартин, полагая, что эта новость обрадует Валери. — Он гостит сейчас у Джорджа. Чудесный человек Джордж!
Через некоторое время он ушел, крепко пожав на прощание руку Валери.
Робин дочитал письмо и взглянул на Биби.
— Мартин виделся с Валери, и она подписала бумагу.
Биби кивнула.
— Я знала, что она подпишет, — заявила она и после минутного колебания спросила: — Робин, считаете ли вы, что ваш брак был бы счастливым, если бы Валери не уехала?
Робин вынул изо рта трубку и начал ее разглядывать с таким вниманием, как будто держал в руках редчайшую драгоценность.
— Не знаю, — произнес он, — мне кажется, что человек, ежедневно встречающийся с Валери, не мог бы не полюбить ее.
— Значит, вы ее любили? — воскликнула Биби.
— Я любил ее, но узнал об этом слишком поздно. — Он встал и потянулся. — Мне нужно пойти и помочь Джорджу установить новый котел.
Биби печально посмотрела ему вслед. Она отказалась от своей мечты только тогда, когда Мартин отплыл в Европу. Откинувшись в кресле и механически разыскивая дырки в носках Джорджа, она подумала о том, как жестоки и беспощадны молодые люди. Валери не пожелала объясниться с Робином, не дала себе труда выслушать его оправдания, а убежала с такой поспешностью, словно ее преследовал злой дух. Она представила себе Валери, веселящуюся в Гревиль-Кортней, одетую по последней моде и не думающую о страданиях, причиненных ею. Несмотря на все, Биби чувствовала твердую уверенность, что Валери и Робин созданы друг для друга. «Сладостный огонь» зажегся в их сердцах на мгновение и погас.
С глазами, полными слез, мешавших ей разглядеть дырки в носках Джорджа, Биби размышляла о прекрасной, не успевшей расцвести любви.
XXXVI
Всем известно, — об этом неоднократно упоминалось, — что если сидеть в течение долгого времени в Cafe de la Paix[6] можно встретить знакомых, приехавших с разных концов света. Валери, проходя мимо, увидела Робина, расположившегося за столиком. Он заметил ее в ту же минуту. Трудно было не заметить такое прекрасное нарядное создание, как. Валери, в Париже в это июньское утро.
Робин пробрался сквозь ряды столиков, подошел к ней и остановился с непокрытой головой. Сердце часто забилось, когда подумал: «Как она очаровательна!» Валери, побледнев, призналась себе: «Я люблю его по-прежнему. Что мне делать?»
Он сказал:
— Кто бы мог подумать, что мы встретимся здесь? Хотя в глубине души я все время надеялся увидеть вас.
Они пошли по улице. Робин подозвал такси, помог ей усесться, разместился возле нее и сказал шоферу:
— В Булонский лес.
Валери спросила неуверенно:
— Неужели вы хотели встретить меня, Робин?
— Я мечтал об этом, — отвечал он спокойно.
— Прошло два года, — продолжала она непоследовательно.
— Да, а, между тем, вы не замужем.
— И вы не женаты?
— Неужели вы считали меня способным думать о браке? — Прежняя горькая нотка опять прозвучала в его голосе.
Валери положила руку на его плечо:
— Не сердитесь на меня, если я буду говорить глупости сегодня.
Он спросил, не спуская с девушки вопрошающего взгляда:
— Отчего вы не вышли замуж, Валери, отчего?
И она внезапно почувствовала, что скажет правду.
— Я все еще люблю вас, — очень тихо произнесла Валери. — Пока мы не встретились, я и сама не знала об этом. Но теперь знаю.
Робин нежно улыбнулся, сжимая ее руки. Он сказал:
— Так же, как и я.
И тогда, в Булонском лесу, залитом лучами яркого смеющегося солнца, под взглядами проходящих мимо людей, среди суматохи уличного движения, они впервые обменялись поцелуем, полным истинной любви.