Когда она вошла в залу, бояре прервали свои разговоры и поднялись, но не склонили головы, как делали это перед князем. Она подала знак рукой, и они сели, а сама Пелара мягко опустилась на малый трон.
Первый боярин подал знак к началу совета ударом посоха об пол, и заговорил.
- Юная княжича, - обратился он к Пеларе с лукавой улыбкой. - По решению совета мы зовем тебя княжити и приняти властное бремя.
- Знаю, зачем позвали вы меня, - гордо отвечала им Пелара - И, мне кажется, ответ мой вам известен. - В этот момент нянька ее наклонилась и прошептала ей еле слышно на ухо.
- Погоди, девонька. Бояре отказа не примут, не говори им прямо, уклоняйся от ответа, или склони их убеждением на свою сторону.
- Но ведь, окромя тебя княжити некому, не сбирать же вече на выборы при живой наследнице, сама, поди ж, понимаешь. - возразил боярин Добр, самый верный и старый на совете. Он верно служил еще деду Пелары, ее отцу, а потом и ее дяде, когда тот сел на трон. Надеялся он так же верно послужить и Пеларе, потому что видел в ней талант вести дела, хотя доселе и не было женщин великокнягинь.
- А разве примут подкняжества и соседние государства великокнягиней женщину? - возразила Пелара. - Не откажутся ли вести со мной дела? Ведь доселе не было такого, и итог сего нам неизвестен. Я слышу, какого мнения совет, и какие имеет соображения. Но вижу так же, что отнюдь не все согласны с общим мнением. Как могу я принять правление, ежели на словах совет согласен, а на деле и в совете нет единства? Как можно думать, что подкняжества станут под бабой ходить?
- За тебя мы, юная княжича, не звать же нам на царство чужака из твоих троюродных братьев, которые никогда не жили в нашем государстве. Ты здесь выросла, это твой дом, ты знаешь нас, наши законы и обычаи. Думаем мы, что твое княжение лучше чуждого. - сказал первый боярин, могущий выступать от имени всех. Остальные бояре утвердительно закачали головами, понимая, что это из всех зол меньшее. В этот момент поднялся с места наймит* Лирий, витязь, которого в совет совсем недавно направило Рассеянное подкняжество, его прочили в Хранители (Стражники) земли Многоземския, ставя стражным воеводой.
- Я Лирий, из рассеянных. - говорил он. - Мы уже пять дней назад разослали письма во все подкняжества с гонцами и вопросом, что делать, ежели государь преставится. Прости, княжича, за самоуправство и прими наши скорби по нему, мы скорбим с тобою. Помним его. - он сделал жест правой рукой от сердца.
- Помню и я. - тем же жестом ответила по обычаю Пелара.
- Но вчерашнего дня пришли мне ответы от всех, кроме Черной Мары. И высказались многие за имя твое, матушка, - он назвал ее матушка преждевременно, ибо такое обращение полагалось лишь к жене великокнязя. - Многие - повторил он и зачитал по бумаге - Лакошь, - за, Вихры - против, Ярал - за, Моревия - за, если за будет Черная Мара, и против, если она будет против. Это, вероятно из-за того, что княжна Моревии сестра княгини во Черной Маре. Но Мара молчит. И подкняжество Рассеянное тоже за тебя. Мы сделали это тайно от тебя, государя и совета, ибо была еще надежда на то, что и Рор оздоровеет, но не случилось сего, чего мы и боялись.
- Нет единства в совете, нет единства и в подкняжествах. Не раздерут ли его из-за меня другие царства, и не распадется ли оно само по воле подкняжеств? - говорила Пелара, - Я так же должна сказать вам и тайное, известное лишь мне и моему покойному дяде. Я обещана королевичу Езре! Я знаю, что в головах своих вы уже поставили меня виликокнягиней и отдали в брак в королевство заморников... - по зале прошли шепоток и неудовольствие. А также и удивление. Казалось, не удивлен был лишь Балыкан, который только ухмыльнулся, да покивал головой в подтверждение своей недавней догадки да в сожалении, что тайна, могущая ему послужить, уж не тайна более.
В этот момент за слюдяными витражами открытых окон послышался шум рассекаемого ветра - этот звук давно уж не слышался в столице, ибо он раздавался, когда верхом на птицах прилетали представители Черной Мары. Пелара видела птичьего ездока сквозь открытое окно, он и впрямь прилетел на птице. Эти птицы назывались черные марские ткачи - огромные, раз в десять больше обыкновенной лошади. Они были черные, словно уголь, и на свету, так же, как и уголь, цвет оперенья отливал всеми цветами радуги. Форма тела напоминала огромных размеров ворону, только шея и клюв были немного длиннее. Тулово было просто покрыто черным опереньем, чуть сильнее переливающееся цветным на шее. Заканчивалось тело красивейшим длинным, втрое больше длины туловища, свисающим черным хвостом, каждое перо которого было отдельно и разной величины, и закручивались перья хвоста в разные стороны.