- Я знаю. Не умеет это зеркало врать, слышала я это еще от своей бабушки, когда была совсем маленькой, а потом подслушала разговор придворных черных марцев, случайно, конечно. Они говорили, что марского углю уже и щепоть не найти, ибо зело редок стал и земля его не родит больше, а старые запасы истощаются, ибо деется он из этих волшебных птиц. Я и пошла во библиотеку, и прочитала там в одной старой книге, что и правда, есть у черных марцев такие зеркала. Что управлять ими могут только истинные марцы, в коих много волшебной крови, ибо без магии оно не станет слушаться и показывать явь. И что таких истинных мало осталось, да и те в князьях. Не врет магиня Севалина.
- И правда, не вру. Мы веками служили князю, юная княжича, и однажды придет день, и ты сама увидишь, что вернее марцев нету слуг тебе.
- Как верить словам твоим, если вы уже давно не даете нам советов и не предупреждаете ни о чем? - отвечала Пелара.
- Нужды не было, княжича. Нить одна была, не зависела от решений. Кто бы, что ни выбрал, всё вело сюда. А теперь в истории марского зеркала такое разнонитие впервые. И, как видишь, не только твоя судьба решается, в закладе все государство, а Черная Мара - наш дом, и он тоже часть великокняжетсва. Многое не известно тебе о мире и о государстве твоем. Если позволишь, я могу ненадолго остаться советницей тебе?
Пелара снова медлила. Потом посмотрела на Кольго, та кивнула, а Пелара произнесла:
- И я так подумала. - и дала Севалине свое согласие.
Та приподняла руки над столом и песок снова зашевелился, на этот раз он разделился на две кучки - черную и алмазную. Севалина ссыпала каждую кучку в свой мешочек, загоняя в них каждую песчинку, они, словно за магнитом следовали за ее руками.
- У Черной Мары есть свое место в думе даже для женщин, идем на совет. - позвала Севалину Пелара.
- Мне уже нечего там делать. Все решено. Ты выбрала нить, но, если можно, княжича, я летела сюда долго и за последние четыре дня, останавливалась на сон лишь однажды, позволь отдохнуть с дороги и поспать часа три, до проводов Рора и бдения?
- Я распоряжусь. - сказала верная Кольго, а Пелара собралась вернуться в собрание, как вдруг Севалина окликнула ее.
- Не тревожься, княжича, сера не разольется сегодня, все пройдет хорошо. - Пелара слегка улыбнулась и кивнула, она и забыла о детских своих опасениях утром по поводу серы.
Пелара вошла в залу для собраний все той же легкой поступью, бояре встали и сели вместе с нею. Они видели, что она вернулась после разговора с чародейкой словно другая. Пелара через мгновение заговорила:
- Любезные бояре, - обратилась она к совету. - Я поговорила с магиней Севалиной. О сути разговора сказать не могу, ибо тайна сия велика, но она показала мне решение. Если вы не изменили своего выбора, тогда я приму властный венец, но при условии сохранения брака с Езрой. Согласитесь, ли вы?
- Юноя княжича. - говорил боярин Добр, он вообще часто о̀кал, как и многие, кто был не из столицы. - Говорили мы о сказанном тобою вначале совета, и порешили согласиться на такое твое условие, но только ежели он, Езра не станет великокнязем, а только будет консортом. Он не сможет править и принимать законы или решения, ибо мы опасаемся, что он станет выносить решения в пользу своего королевства, а не нашего княжества. Но, ежели будет сеча, должо̀н будет участвовать в ней вместе со всем войском. Согласится ли Езра ради тебя так же отречься и от своего престола? Ибо на двух стульях усидеть нельзя!
- Лирий, - обратилась к наймиту Пелара, - Будешь ли гонцом к Езре, не спросишь ли его об оном? - Лирий, казалось, просветлел, не было большей чести для него самого, чем послужить княгине. В знак согласия, он кивнул головой.
- Поедешь завтра. А сегодня схороним князя.
Пелара поднялась с трона, дав понять, что совет окончен. И не все бояре были довольны договором.
Все четыре луны разом вышли на небо, хотя и солнце еще не село. Пять светил разом - знак редкий и добрый. Розовыми и оранжевыми тонами окрасился пруд перед Водными воротами дворца, а сам дворцовый терем в голубые и молочные тона окрасили луны. Птиц с пруда загнали на ночь в птичник. Для марского ткача там всегда было готово специальное место.
Пелару уже переодели в провожальное одеяние - всё черное с серебром. Переливались камни на ее уборе бликами разноцветных лун. В черную чашу уже была налита сера, ее только пока не зажгли. Этот обряд был опасным, чаша должна была быть полной, но не до краев, потому что, если ее переполнить, то она могла разлиться, хоть и редко, но это случалось. Была легенда, что из-за этого обряда и сгорел первый деревянный кремль в столице, хотя достоверно никто этого не знал, летописи того времени сгорели вместе с кремлем, а после пожарища было уже не до летописания. Самым страшным бывало, если жидкая сера попадала на одежду людей, тогда от нее не было никакого спасения. Человек превращался в горящий факел, разнося огонь, всюду, где пробегал, и сгорал заживо за одно только мгновение, неся смерть всем. Чаша могла разлиться, и тогда сгорало все, что попадалось на пути жидкого огня. Потушить этот огонь было трудно. Серный огонь не брали ни земля, ни вода. Он переставал гореть сам, когда у него кончалась пища, то есть пока не сгорит все дотла, до самой земли. Так же этот огонь можно было задушить, лишив его воздуха покрывалом, тогда он только пожирал свою жертву, не переходя на другие. Жидкая сера переливалась разными цветами, а пахла при горении отвратительно. Но пользоваться ею было древней традицией, от которой все никак не хотели отказаться.