Отец Норберт всё чаще наблюдал, что солдаты полка Листа были "в мрачном настроении", ожидая, что может наступить их черёд умереть следующими. За исключением части более молодых призывников, это было также верно в отношении новых солдат, продолжавших прибывать на фронт в качестве подкреплений. Уже в апреле отец Норберт доложил о службе для новых призывников:
Эта церемония произвела глубокое впечатление на солдат, которые были очень серьёзны от похорон, предшествовавших церемонии. Только тремя днями ранее они попрощались со своими домами, теперь же они были уже настолько близко к серьёзным реалиям войны… Так много слёз скатывалось по лицам молодых и старых, поскольку у нас было много людей из Ландвера среди нашей замены. Глубоко потрясённые, товарищи теперь получили всеобщее отпущение грехов.
В Mein Kampf Гитлер также подтвердит, что ко второй половине 1915 года его романтический энтузиазм в отношении войны уступил место чувствам страха и тревоги. Однако для него, если доверять его заявлениям в Mein Kampf, это не перешло ни в религиозность, ни в недисциплинированность, ни в низкий боевой дух или подвергание сомнению войны, а в нечто более возвышенное и лучшее, чем романтический энтузиазм. Это была трансформация, говорит он нам, которую претерпел не только он, но весь его полк и вся германская армия:
Ощущение ужаса заменило романтический дух борьбы. Энтузиазм постепенно охладел, и его неудержимые проявления были подавлены страхом вездесущей смерти. Пришло время, когда внутри каждого из нас возник конфликт между стремлением к самосохранению и долгом. И я тоже должен был пройти через этот конфликт. Когда Смерть повсюду и неумолимо искала свои жертвы, неясное Нечто бунтовало внутри слабого тела и старалось представиться под именем Здравого Смысла. Но в действительности это был страх, который надел эти покровы, чтобы навязать себя человеку. Но чем более этот голос, советовавший благоразумие, увеличивал свои усилия и чем более явным и настойчивым становился его призыв, тем более сильным становилось сопротивление, до тех пор, пока, наконец, внутренняя борьба не заканчивалась, и чувство долга не одерживало победу. Уже зимой 1915‑1916 гг. я прошёл через эту внутреннюю борьбу. Воля подтвердила своё неоспоримое мастерство. Тогда как в прежние дни я шёл в битву с радостью и смехом, теперь я был постоянно спокоен и сосредоточен. И такое расположение духа сохранялось. Судьба могла теперь подвергнуть меня финальному испытанию без отказа нервов или рассудка. Юный доброволец стал закалённым солдатом. Такая же трансформация имела место во всей армии. Постоянные сражения позволили ей вызреть и закалили её, так что она твёрдо и неустрашимо противостояла любому нападению.
Действительность в 1915 году была весьма иной. Как отец Норберт написал в письме к епископу Михаэлю фон Фаульхаберу в октябре 1915 года: "Эти времена стали тяжкими для наших людей, особенно с тех пор, как у нас в [нашей] Запасной дивизии на активной военной службе едва ли есть какие-либо молодые люди. Вместо них у нас главным образом люди из Ландвера и Ландштурма[11]". Это явно не были солдаты того типа, на который надеялись офицеры полка Листа, и они не проявляли каких-либо характеристик, описанных Гитлером.
Эдуард Циглер, 35-летний командир 10‑й роты, был полон презрения и разочарования от качества людей в полку Листа уже в мае. Адвокат в мирное время и алкоголик с чрезвычайными сменами настроения на фронте, Циглер ходил по окопам, раздавая пощёчины солдатам за то, что они заснули, за проявление непочтительности к вышестоящим или за неприбытие для выполнения задач, назначенных им. Циглер объяснял, что у него не было выбора в этом, поскольку "большинство роты … состоит из солдат пополнения, у которых нет никакого чувства дисциплины и которых можно привести в какой-то порядок только с чрезвычайным трудом. Вдобавок, они не проявляют энтузиазма в трудной работе, которую в настоящее время необходимо требовать от людей". Мнение Циглера разделялось одним из командиров взвода, Мартином Куйсле. Он говорил, что "рота состоит большей частью из людей, которые, после своего краткого военного обучения, всё еще не обладают каким-либо чувством порядка и дисциплины, которые не любят работать и за которыми приходится тщательно следить". Нет нужды говорить, что ничто из этих трений не попало в мемуары 1934 года Адольфа Майера, который служил под командованием Куйсле в это время.
11
Landwehr (Ландвер) – ополчение первого разряда; Landsturm (Ландштурм) – ополчение второго разряда (примечание переводчика)